Финдир суетился, сыпал цифрами, с какого-то хрена притащил непонятные графики. Он извивался как уж на сковородке уже сорок минут. Мне надоело, и я оборвал его бессмысленный лепет:

— Нет! Выручка должна быть такой, как мы ее утвердили на совете директоров в конце прошлого года. Никакие отговорки не принимаются.

За столом возникло шевеление, даже Сева наконец очнулся и убрал мобильный в карман. Четыре часа высидеть, не листая соцсети, для моего брата оказалось не под силу.

— Но позвольте, Герман Всеволодович, это невозможно. — Финдир сочувственно улыбнулся. — Если необходимо, я повторю…

— Никакая конъюнктура не мешает, если голова растет не из задницы, Петр Андреевич. — Я видел в серых глазах финдира плохо скрываемое раздражение. — Посмотрите отчеты конкурентов за первый квартал. Где они?! Установка не перерабатывала нефть всего три дня. В срыве контрактов виноваты не поставщики, а топ-менеджмент завода.

Теперь заерзали все, включая генерального и пока еще главного акционера.

— Я двадцать лет на этом заводе…

— Вы больше не соответствуете целям НПЗ. — Я не видел для себя смысла дальше выслушивать зарвавшегося старпера. Его время закончилось. — Вы уволены.

В зале совещаний повисла пауза. Петр смешно подпрыгнул на месте, выпучив глаза. Не ожидал, считал себя незаменимым, раз протирал штаны за школьной партой с Арсением. Я перевел взгляд на Солнцева — он сидел багровый от злости, но молчал.

— В… вы не можете! Не имеете права!

— Мне плевать. — Сева рядом задергался, но я не обращал на него внимания. — Завтра можете не приходить. И молитесь, Павлов, чтобы проверка после вашего ухода выявила только халатность, а не воровство.

— Здесь так не принято, Герман! — Солнцев не скрывал своего неудовольствия, когда совещание закончилось и мы вдвоем остались в зале. — Да, Петя профакапил выручку, но не один! Здесь так вопросы не решаются.

— Теперь решаются. Арсений, не бойся так за свои яйца, не хрустальные, не разобьются. Петя твой уже нахапал достаточно, без штанов не останется.

— Так нельзя, понимаешь? Наживешь здесь недоброжелателей. Дальше будет сложнее.

— Не будет. Врагов у меня и так много. Одним больше… — Я ухмыльнулся и включил, наконец, мобильный. — Мог бы заступиться за приятеля, Арсений. Но раз промолчал, так не дергайся. Ты в моей лодке…

Я осекся. Среди десятка сообщений глаз выцепил одно. Единственное важное.

«Она утром вылетела в Москву. Она услышала нечто важное от двух незнакомых русских. Подробностей не знаю. Позвони».

— Случилось чего? Да ты побелел весь! — Солнцев изумленно покосился на телефон, который я тут же спрятал. Внутри словно кто-то поджег костер, я дернул ворот рубашки — воздуха катастрофически не хватало.

Кора. Снова. Всегда.

Она никуда от меня не уходила. Была рядом все эти гребаные семь месяцев. Ни одна женщина не смогла приблизиться, а эта залезла под кожу, ей даже не пришлось стараться. Я сам ее впустил в себя. И день за днем она медленно, по чуть-чуть меня убивала.

Только вера, что она в безопасности, придавала жизни хоть какой-то смысл.

— Герман? — Ее отец, к счастью, понятия не имел о планах дочери. Иначе уже носился бы вокруг с поросячьим визгом.

— Дела. Ищи нового финдира, Арсений.

Перезвонил я уже из отеля со своей «Нокии», которую, к счастью, взял с собой в Самару. Короткий разговор мало что дал, только время прилета ее рейса.

Зачем?! Я не понимал, что случилось. Что могло заставить ее, наплевав на осторожность, броситься в Москву? Я не мог придумать ни одной причины. И главное, я не в Москве, не рядом.