– Не стоит за меня переживать, у меня в роду сплошные долгожители, – ничуть не смущенный, режиссер опрокинул в себя еще одну чарку, закусил пельменем, а затем громко хлопнул в ладоши. – Хватит разговоров и чревоугодия. Где там ваши бабушки и Аэлита?

Спустя десять минут с едой было покончено. Даже Анна заставила себя проглотить несколько кусочков, чтобы не привлекать внимание к своей пустой тарелке. В других обстоятельствах она бы насладилась трапезой, но сейчас ей кусок в горло не лез. В столовой появился Евгений и пригласил всех пройти в оранжерею. Гости один за другим вставали из-за стола и следовали за ним. Огромные стеклянные окна, за которыми на ночь глядя повалил пушистый снег, служили идеальным фоном для происходящего. Анна почувствовала себя зрителем в театре. Вот опустилась декорация, изображающая снежную ночь на краю света, и на сцену вышли бабушки.

Гости разместились на мягких диванах. Анна оказалась между Жанной, спрятавшей неизвестно куда спицы, и Катериной, которая, казалось, слабо понимала, что происходит.

За время их ужина кто-то зажег по всей оранжерее толстые свечи, источавшие тот тонкий травяной аромат, которым было пропитано все вокруг. Бабушки, одетые в длинные льняные платья, подпоясанные домоткаными кушаками, одна за другой неспешно выстроились в центре оранжереи, вокруг которого разместились зрители.

– Спи, дитятко, почивай, свои глазки закрывай, – тихонько завела бабушка Стефания, а две другие к ней присоединились:

– Стану петь я, распевать, колыбель твою качать,

Ходит сон по сенечкам, дрема под окошечком,

А как сон-то говорит, я скорее усыплю,

А дрема-то говорит, я скорее удремлю,

А как сон-то говорит, где бы колыбель найти?

Где-бы колыбель найти, поскорее усыпить?

Тихие, обволакивающие, глубинные голоса. Возможно, в свободное от работы время пожилые женщины пели в народном хоре, потому что голоса у них были отлично поставлены. Они создавали особые вибрации, от которых в воздухе разливалось спокойствие. Такой эффект создают буддистские чаши, призванные погружать людей в медитативное состояние. Все молчали, словно стали единым существом со взглядом, обращенным внутрь себя. Каждый думал о своем, вспоминал, переживал, отпускал… Анна скосила глаза на сидящую рядом с ней Катерину – ее лицо было мокрым от слез, руки дрожали. Жанна, сидящая слева от Анны, была спокойна и расслаблена, слегка улыбаясь мыслям.

Бабушки исполнили еще две колыбельные, с каждым разом напевая все медленнее и тише, и Анна была готова поклясться, что если бы прямо сейчас ее кто-нибудь переместил в отведенную ей комнату, она бы уснула там сном младенца и мирно проспала бы до завтрашнего утра. Остальные тоже клевали носом и зевали. Анжелика так и вовсе не могла остановиться, прикрывая аккуратный рот маленькой ладошкой.

– Папа-кот, я в постельку. Ты со мной? – промурлыкала она на ухо Калинину, но в охватившей оранжерею тишине ее фраза прозвучала достаточно громко.

– Бесстыдница! – поджав губы, резюмировала Алена.

Анжелика фыркнула:

– А вы не завидуйте! Можно подумать, вас от святого духа зачали.

– Личная жизнь на то и личная, чтобы держать ее при себе, – охотно вступила в перепалку старуха.

– В наше время нет ничего личного, – тряхнула головой Грета. –Вы видели, что в интернете выкладывают?

– Интернет подхватил знамя религии и стал опиумом для народа, – усмехнулся Калинин и поцеловал руку Анжелики, – иди, радость моя, я дождусь Аэлиту, а потом присоединюсь к тебе.

– Папа-кот, я ревную! – обиженно мурлыкнула красотка.

– Не ревнуй, радость моя, Аэлита – это для души. Говорят, она затворница и ни с кем не разговаривает.