Саид покинул комнату, никак не прокомментировав колкие фразы Фатимы с приказными нотками. Сейчас напоминает себе побитую собаку, которую закидали камнями и палками, прогоняя прочь. Хотя все сказанные в его адрес слова и обвинения – были в самое «яблочко». 

Как только он вышел в коридор, за стенкой раздался душераздирающий крик…

*** 

Прошло около двух часов… 

Всё это время Саид торчал под дверями спальни, нервно расхаживая из стороны в сторону, и уходить – не собирается. Хоть таким образом, через боль Дианы, чувствует свою причастность к рождению детей, а он чувствует – каждый мучительный стон бьёт точным ударом в сердце, выворачивая душу наизнанку до противного хруста костей… И рад бы облегчить, унять ЕЁ страдания, но… кроме как ждать, ничего не остаётся… 

Безумная тревога за любимую женщину и ещё не родившихся сыновей травит, разъедает, зашкаливает до максимального предела, звенит в ушах металлическим гулом, не давая покоя ни на секунду. Так мерзко, что хочется кожу содрать живьём, как будто на него капает кислота и оставляет кровоточащие огромные язвы.

Опять настигло забытое ощущение, когда внутренний зверь мечется по замкнутому пространству, запертый в клетку, бросается на острые прутья и беспомощно отступает назад, воет от отчаяния, невозможности выбраться… 

Спустя ещё пятнадцать минут, наконец, прозвучал громкий младенческий плач… а потом и второй…

Но почему-то никто не выходит, не сообщает о самочувствии Дианы и новорождённых.

Саид ворвался в комнату, не в состоянии больше ждать. От увиденного зрелища накатил животный первобытный страх, бросило в холодный пот, а в груди сдавило… В полной мере испытал в тот момент, что значит, когда мир остановился…

8. Глава 8

Пока Халима пыталась привести в чувства Диану, хлопая девушку по щекам, Фатима заканчивала свою работу. Сначала целительница убедилась, что в полости матки не осталось ничего лишнего, во избежание воспаления, после чего сделала обезболивающий укол и стала зашивать внутренний разрыв влагалища (в её арсенале много чего имеется: не только лекарства собственного приготовления, но и некоторые медицинские препараты – как раз на случай непредвиденный ситуаций при родах).

– Возьмите в моём чемоданчике нашатырный спирт, госпожа, – обратилась к Халиме. – Я как раз заканчиваю, ещё один шов наложу… Там же у меня есть тонизирующая настойка, тоже достаньте, пожалуйста – Диане надо восстановить силы… непростые роды получились… думала, лёгче будет… – «во всём виноват господин…» – мысленно подытожила. Она крайне возмущена поведением хозяина, недостойным мужчины. То, что он полностью потерял контроль, хотел свою женщину до безумия, истосковался до одури и не смог совладать с собой, никак его не оправдывает – низко поступил.

– Конечно, сейчас всё возьму, – Халима встала с кровати. И лишь потом заметила застывшего в дверях мужа – на нём «лица нет», выглядит растерянным; бледный и напуганный. – Саид… у нас тут…

– Что с ней? – говорит сквозь зубы, смыкая челюсти от перенапряжения, поэтому слова даются с трудом.

– Сознание потеряла, – пояснила жена.

– Давление резко упало, – добавила Фатима, не оборачиваясь и продолжая шить. – Всё будет хорошо. Лучше взгляните на сыновей – ваши маленькие копии, а на правых пяточках у них родимые пятна в форме полумесяца, как у вас и всех мужчин в роду Аль-Сулайти. Ещё доказательства отцовства требуются? 

И ответить нечего… Понял, насколько был не прав: вина давит тяжким грузом, гложет изнутри, отравляя своим ядом – от этого ему тошно и мерзко вдвойне.