Но под его насмешливым взглядом промолчать не смогла:

– Не вижу смысла.

– Что?

– Не вижу смысла подобного рассказа. Я по вашей инструкции все равно с одного удара никому голову не снесу – сил не хватит. А похвастаться вы можете гораздо более интересными вещами.

Генерал подвис, сын наместника кашлял уже почти не переставая, а глаза мачехи то возвращались в обычное состояние, то снова делались большими-пребольшими. Похоже, мне лучше закрыть рот и не открывать его, пока за мужчинами не закроется дверь.

– А вы сильно изменились после несчастного случая… – наконец, отмер брюнет.

– Не знаю. Я потеряла память, – и на всякий случай уточнила. – Совсем.

– А что говорит лекарь? – пророкотал мужчина своим умопомрачительным басом. Посадить бы его и заставить продавать что-нибудь женщинам по телефону. При этом будет совершенно не важно, что именно продавать. Купят все! А потом будут сами звонить и спрашивать, не появились ли новинки. – Когда ваша память вернется?

– Лекарь не дает точных сроков, – пришла в себя мачеха и решила снова взять нить разговора в свои руки. – Он вообще считает чудом, что Эмма выжила и не исключает, что девочка может потерять память навсегда, а может все вспомнить уже в следующую минуту.

Генерал снова покосился в мою сторону, но я решила, что наболтала уже достаточно. И вообще, по-моему, господа уже засиделись. О здоровье справились, напитки выпили, на женскую грудь попялились. Чего сидят?

– Эмма, скажите, а каково это: ничего не помнить о своей прошлой жизни? – внезапно поинтересовался эн Гевар.

И вот что ему на это ответить? А ведь этот мир для меня и в самом деле – чистый лист. Память Эммы мне не поможет тут выжить, потому как ее у меня нет.

Я посмотрела в окно, за которым зеленел сад и ярко светило солнце, и честно ответила:

– Это как зависнуть между небом и землей. Вроде бы уже и не там, но все равно не здесь. Все незнакомо, хотя вроде бы вполне понятно, и в то же время знакомо, но нюансы ускользают. – Я перевела взгляд на блондина и грустно улыбнулась. – Чувствую себя чужой среди своих…

Невольно поежилась от того, что озвучила правду, и обняла себя руками. В комнате повисла тишина, которую захотелось прервать.

– Может, попросить слуг заварить новый чай? Вы совсем его не пили.

– Жарко. А я в жару предпочитаю прохладительные напитки, – странно меня разглядывая, произнес блондин.

– А мне можно и чаю, что-то я проголодался, – устраиваясь поудобнее в кресле, ответил генерал, ухватил с блюда засахаренный фрукт и, поморщившись, зажевал его.

Я не поняла, они что, уходить не собираются? Покосилась на большие напольные часы, стоявшие в углу комнаты. Еще полчаса-час – и нам придется приглашать их на обед.

– Вам не нравятся сладости? – поинтересовалась я, подмечая, как гость снова берет с блюда засахаренный фрукт и морщится, но ест.

– Вообще, я предпочитаю перекусывать нормальной едой. – Понял, что сказал бестактность, прокашлялся и добавил: – Но сладости тоже люблю.

Ага, сразу видно, как он их любит. Но если мужчины с самого утра ходят с визитами, пьют чаи и едят сладости, то они точно должны уже стать ему поперек горла. Да и такого мужика нужно нормально кормить: два метра литых мышц, а ему все утро сладости предлагают.

– Так, может, вам бутерброд сделать? – сжалилась я.

– А вы умеете? – удивился он.

Вообще-то я имела в ввиду, что бутерброды сделают слуги, но в тоже время вопрос он задал так, что на него нужно ответить вполне определенно: да или нет.

– Умею. Что там уметь, но…

– Вот и отлично! Никогда еще не видел, как благородные дамы делают бутерброды, – хитро посверкивая глазами, вклинился в беседу блондин, но смотрел при этом почему-то на генерала.