- Держитесь-ка подальше, - посоветовала я ему, сделав вид, что не заметила фамильярного обращения на «ты», - вы испортили танцевальную фигуру.

- Ну и черт с ней, - ответил он весело. – Меня больше прельщают другие фигуры. Вот твоя – очень недурна.

- Очень польщена такой оценкой, ваша светлость, - сказала я холодно, - но ужасно смущена. Неприлично даже думать о таком, не то что произносить.

- Если бы только знала, о чем я думаю, - герцог не переставал улыбаться. – Ты мне нравишься больше всех, Изабелла. Остальные – сонные коровы, а в тебе огонек так и горит.

- Не боитесь обжечься? – спросила я, ощущая неприятный холодок в груди. Не хватало еще и в самом деле понравиться герцогу. Но я сильно подозревала, что он говорит одно и то же всем невестам, обнадеживая их.

- Драконы не боятся огня, - ответил герцог самодовольно. – Они сами – огонь, и ищут себе подобных…

- Говорят, драконы тоже уязвимы, - поспешила я перевести опасную тему. – По субботам.

- По субботам мы всего лишь принимаем свой истинный облик, - сказал Ланчетто небрежно. – Это сильное зрелище. Не любой закаленный воин выдержит, не то что нежная дамочка.

- Вы настолько омерзительны?

- Настолько страшен, - произнес он со значением. – Но тебе нечего меня бояться, пока ты под моим покровительством.

- Ах, я уже под вами?

Он засмеялся, а меня так и распирало от злости.

- Рано или поздно, ты все равно окажешься подо мной, - опять зашептал он мне на ухо.

- О чем это вы? – спросила я, выгадывая время на размышление – что сказать и как повести себя.

- О том, что я уже знаю, чью головку украсит корона герцогов ди Амато, - сказал он.

- Наверняка, счастливица – леди Анна, - сказала я торопливо.

- Нет, голубушка, это ты, - заявил он без обиняков.

- Неожиданно, - признала я. – Что ж, кому-то придется научить вас смирению. Кстати, у преподобного Антонина есть прекрасный манускрипт о смирении плоти и духа, я с удовольствием прочту вам его. Там говорится, что перед свадьбой молодоженам лучше всего выдержать трехнедельный пост, а потом жить, как брат с сестрой, прибегая к исполнению супружеских обязанностей только лишь после усиленного покаяния, чтобы грехи не навредили чадорождению…

- С удовольствием послушаю твое чтение, - пообещал он. – Встанешь на колени, станешь читать, а я пристроюсь сзади и буду… каяться.

Мне стоило большого труда не влепить ему пощечину. Но в присутствии драконьего семейства это было бы крайне безрассудно.

- Разве вам не интереснее будет… каяться вместе с госпожой Кавалли? – спросила я. – Она стоит у стены и испепеляет вас взглядом.

- Дыру не проглядит, - не остался в долгу Ланчетто. – Она хороша, конечно, но тоже сонная корова, а мне больше по душе резвые телочки.

- Смотрю, вы вообразили себя племенным быком?

- Скоро посмотришь на мое достоинство и найдешь, что между нами много общего, - пообещал он.

- Вот как? – насмешливо произнесла я. – Мое достоинство невозможно увидеть, оно в моей душе. А ваше?

- Маленькая язва! – опять рассмеялся Ланчетто. – Но я говорил не о тебе, а о быке. И в свое время я с удовольствием помычу над одной рыжей телочкой, которая вообразила, что у нее выросли рога, и пытается бодаться.

Танец закончился, и герцог отправился приглашать очередную претендентку на его руку, сердце и бычьи достоинства. Я вернулась к дяде, и он тут же вцепился в меня:

- Почему он так хохотал? Что такого смешного ты ему наговорила?

- Пыталась обратить его на путь истинный, - ответила я кисло, - но, боюсь, у нас с герцогом разные представления об истине.