– Да?.. А как же дядя и его кнайпа? Вы таких разве берёте? – Рива обвела рукой зал.

– Это ничего не значит, – отмахнулся Зяма. – Пойми, мы сделали революцию, и потом, я же помогу тебе.

У Зямы был такой важный вид, будто он и вправду делал какую-то революцию. Даже тон у него стал другим.

– Пойми ты, – уверенно говорил Зяма, хлопая по колену ладонью. – Теперь всё будет иначе. Рабочие взяли власть. У нас теперь есть ого какие возможности! А в селе будут созданы колхозы, построены МТС. Тракторов, машин будет много. Рабочие профессии и там станут главными. Вот в газете сообщали, что Эстер Гликман уже пошла учиться на машиниста…

– Так ты хочешь, чтоб я тоже стала машинистом или ещё кем-то там? – усмехнулась Рива.

– Нет, зачем? Мы организовали драмкружок. Будем ставить советский спектакль. Ты бы тоже могла участвовать, а потом, позже, может, станешь известной артисткой, – с жаром начал фантазировать Зяма, но под насмешливым взглядом девушки, осёкся и как-то по-особенному глянул на Риву.

Она поняла, что сейчас Зяма перейдёт к личным чувствам, но от надоевших уже излияний Риву спас вернувшийся из города дядя. Увидев одетого в милицейскую форму Зяму, Шамес немедленно изобразил восторг.

– О-о-о, нет слов. Скажите, Зяма…

Тот, бросив многозначительный взгляд на Риву, довольно заулыбался, а тем временем Шамес продолжил:

– Скажите, Зяма, вот вы теперь большой начальник, так я имею к вам один вопрос.

– Это смотря какой…

Шамес говорил с Зямой подчёркнуто вежливо, и тот прямо раздувался от гордости.

– А вопрос образовался такой, – Шамес бочком присел к столику. – Не могли бы вы узнать, что надо сделать, чтоб мы с Ривой могли уехать?

– Вы что, куда-то собрались уезжать? – услыхав такое, так и подскочил Зяма.

– Что вы что вы, – замахал руками Шамес. – И вовсе нет. Просто теперь другие возможности, и я хотел бы, если, конечно, можно, съездить с Ривой к морю, на отдых. Скажем, в Одессу, или ещё куда, всегда, знаете ли, мечтал…

– А-а-а, – облегчённо вздохнул Зяма и важно кивнул. – Пожалуй, это можно.

– Ну, тогда по единой… – и сорвавшись с места, Шамес полез в поставец за песахувками…

На городском базаре, приткнувшемся к самому краешку Подзамче, заканчивалась торговля, и селянские упряжки, всё утро простоявшие на болотистом лугу, одна за другой выезжали на мостовую. Сегодня ставший ревностным милиционером Зяма дежурил на Братском мосту и сейчас, привалившись боком к тёмным от времени перилам, лениво поплёвывал в зеленовато-застойную воду.

Зяма хорошо помнил всё, что втолковывал новонабранным постовым начальник городской милиции Шлихтер, и сейчас маялся, поскольку ничего стоящего внимания не случилось. Впрочем, едва он пришёл к такому выводу, как кто-то осторожно тронул его за локоть. Зяма тут же обернулся и с удивлением узнал Остапа.

– Ты?.. – в голосе Зямы сами собой возникли властные нотки, и он спросил: – Чего надо?

– Помоги…

Ощущение своего нового достоинства настолько охватило Зяму, что он даже забыл про былую неприязнь к сопернику.

– Ну, говори, в чём дело?

– Брата моего в селе заарестовали… Дмитра.

– Твоего брата? Дмитра, говоришь?.. – Зяму так и распирало от гордости. – А за что?

– Да ни за что… Там у нас колотнечя[74] вышла, а он за меня пробовал заступиться, от и все…

– За тебя? – Зяма мгновенно насторожился.

– Ну, тут такое… – Остап замялся. – Они вроде как ко мне дело имели, а Дмитро не понял и в драку полез…

– Драка, говоришь?.. – Зяма нюхом почуял, что Остап что-то недоговаривает, и быстро сориентировался. – Ладно, помогу. Только давай пройдём до отделения.