– Чего это он скалится? – спросил Хан, когда проводник скрылся в вагоне.

– Так. За столом разговорились. А что делать, если это опять случится?

– Что? – спросил Хан. – Ты про проводника?

– Нет. Если я опять стану пассажиром.

– Надо просто перестать им быть, и все. Это со всеми нами иногда бывает.

– Что значит – со всеми нами? Нас что, здесь много?

– Я думаю, да, – сказал Хан. – Должно быть много, только мы друг друга не знаем. Раньше точно было много.

– Скажи, а от кого ты про все это первый раз узнал?

– Не знаю, – сказал Хан, – я их не видел.

– Как это? Как ты мог что-то узнать от тех, кого ты не видел?

– А вот так, – сказал Хан, и Андрей понял, что тот не собирается дальше развивать эту тему.

– Ну а где они сейчас? – спросил он.

– Я думаю, что они там, – сказал Хан и кивнул за окно, где плыло бесконечное поле, заросшее травой, по которой, как по воде, шли волны от ветра.

– Они умерли?

– Они сошли. Однажды ночью, когда поезд остановился, они открыли дверь и сошли.

– По-моему, ты что-то путаешь, – сказал Андрей. – «Желтая стрела» не останавливается никогда. Это все знают.

– Послушай, – сказал Хан, – опомнись. Пассажиры не знают, как называется поезд, в котором они едут. Они даже не знают, что они пассажиры. Что они вообще могут знать?

Конец ознакомительного фрагмента.