Он уже и сплевывал через плечо, и, незаметно для других, постучал по стволу чахлого, облезлого кустарника, а песня навязчивой пластинкой все крутилась и крутилась в голове. И Игорь нервничал и злился:

«Твою мать! Да что ж это такое? Вот привязалась! – Угрюмый Медведь строго поглядывал на своих солдат. – Не вовремя ты вспомнился, дядя Вова. Ты хоть и Высоцкий, но… Не сглазить бы!»

– Игорь, – позвал его лейтенант к концу дня. – Поговорим?

Медведь только пожал плечами, останавливаясь и пропуская вперед цепочку разведчиков.

– Что-то случилось? Ты чего такой? На пацанов рыкаешь, к мелочам цепляешься. Скажи!

– Не бери в голову…

– Э, нет! Я – командир и потому хочу понимать, почему ушедший со мной в рейд прапорщик с такими полномочиями, что может отстранить меня от командования в любую секунду, а в любое другое время веселый мужик, нервничает и дергается. Что не так, Медведь? Я имею право знать, чай не рядовой!

– Погано как-то, Коля. Чуйка какая-то… И еще песня к языку прилипла – не могу отделаться…

– Высоцкого? Про того, что «вчера не вернулся из боя»?

Игорь ошарашенно, даже заполошно как-то взглянул на Льва: «Мысли он мои читает, что ли?»

– Угадал… – думая о своем, произнес лейтенант. – Вот и у меня то же…

– Ты это, Лев…

– Ну, ладно я, пацан, – на войне всего ничего, пару месяцев, а ты-то? Камешки эти вдоль и поперек излазал, медаль имеешь заслуженно – мне уже нашептали за что. Ты-то чего задергался, а?

– Давит что-то…

– И меня давит! Так что теперь, дать понять мальчуганам, что их командиры в чем-то сомневаются или, того хуже, опасаются?! Ты чего, прапорщик? Я тебе, битому волку, пенять не могу, но ты, по-моему, Игорек, слишком много внимания уделяешь своим эмоциям. А мы на задании – мы в рейде!..

Лейтенант рос в глазах Игоря. Это был уже не мальчик – это был хоть и малоопытный, но офицер.

– Ты, Игорек, знаешь, что? Ты отдохни. Не дави! Дай я!.. А ты пока займись собой…

– А ты?

– А я всю жизнь, с самого раннего детства, еще от деда, а потом от отца слышал, что такое офицер-десантник. И всегда хотел им быть! И потому свое позднее детство провел в Калининском СВУ[33]. И в «Рязанку» поступал, зная заранее, что поступлю при любом раскладе – хотел потому что… И теперь – это мой рейд! Первая настоящая работа. Дай мне!

– Да я…

– Как мужика прошу! Дай я! Не как офицер прошу!..

– А я тебе чем мешаю? Твой взвод…

– Ты это…

– Что, в свободный поиск отправляешь?

– Правильно говорили – битый ты волк…

– Кого со мной отпустишь?

– Кого возьмешь…

– Ведь самых сильных заберу.

– «Самых» не заберешь – не оставишь ты со мной салаг, со мной, с «зеленым» – «битых» оставишь. Или нет?

– Ну и сволочь же ты! Психолог фуев…

– В свободный поиск пойдете, товарищ прапорщик!

– Есть!

– Только меня не оголяй, Игорь. Работа-то серьезная – такой караванище обеспечить… Тут постараться на совесть придется.

– Командуй, взводный. И не ссы. А я прогуляюсь по окрестностям – не впервой. Все будет в норме…

И Игорю стало легче. Свободнее дышать, что ли… Правда – и это был маленький медведевский секрет – он не уходил далеко от взвода. Как говорят военные: «На дальность визуального контроля». Он, недолго думая, просто взял с собой троих ребят, которых дрессировал сам, еще в свою бытность старшиной срочной службы, да и полез вверх, на скалы. Эти ребята успели уже прослужить по году с лишним и были довольно опытными разведчиками, знающими и понимающими Медведя. А секрет был прост, как сама истина. Вернее, военная истина. Игорь сделал то, что должен был сделать Лев с самого начала, отправив боковой дозор. Игорь просто ненавязчиво его заставил. Ну и кто же из них был бо́льшим психологом?