Я в последний момент сдержался и не вызвал его на поединок чести, лишь в последний момент прикусив язык.

Наверняка отец сослал меня сюда именно для того, чтобы я, едва прилетев, тут же полез на стенку, начал проситься обратно или как раз вызвал бы местного командира на поединок, чем мгновенно запятнал бы себя как воителя.

Дело в том, что благородных, прошедших Испытание, никогда бы не отправили в место, подобное этому.

И уж тем более не допустили бы, чтобы их командиром был «простомордый». Большинство будущих молодых лордов даже вызывать никуда Грилла не стали, просто пристрелили бы. Ну где это видано, чтобы простомордый так обращался с дворянином и уж тем более позволял себе говорить с ним в таком тоне?

Но я сдержался, лишь крепче сжал рукоятку своей шапры – ритуального меч для поединков чести, который носит каждый дворянин или воитель, заслуживший титул рыцаря. Пьяный Грилл не заметил ни моего выражения лица, ни моих побелевших костяшек пальцев, ни даже саму шапру.

Мне ни в коем случае нельзя устраивать разборки, только прибыв, это только сыграет моему отцу на руку. С него станется организовать трибунал и исключить меня из рядов воителей за убийство командира, пусть и умерщвленного на поединке чести.

– Хде… хде твое…ик… досье? – спросил Грилл, шаря руками по столу и хмурясь.

Я подошел, взял одну из папок, лежавших среди хаоса, творившегося на его рабочем месте, и открыл ее.

«Лэнгрин Азолай…». А вот имя рода было замазано так, что прочитать его не представлялось возможным. Тем не менее любой дурак, открыв досье, сразу поймет, кто я есть. Конечно, вряд ли догадается, что замазано имя дома Тирр, но все же поймет, что досье принадлежит дворянину и кто-то очень не хочет, чтобы имя его дома было с ним связано.

Да… отец в своем репертуаре.

Я протянул досье Гриллу, тот его принял, открыл, долго морщил лицо, пытаясь прочитать его содержимое, но ему это так и не удалось.

Может потому, что был слишком пьян, а быть может, что, мне вдруг пришло на ум, он просто не умел читать.

– Ладно… – буркнул он, – иди пока…

Как выяснилось, Грилл был олицетворением всего аванпоста. Везде было грязно, все было какое-то заброшенное, заскорузлое, но хуже всего было в казарме. Там стоял жуткий запах перегара, мочи и грязных тел, несколько воителей дрыхли на койках, и мне показалось, что один из них даже обмочился во сне.

Осознание того, что здесь мне предстоит жить, спать, нести службу привело меня в ужас. Но что я мог поделать?

Выбор у меня был прост: либо отступить и признать, что отец победил, либо сжать зубы и держаться. Изо всех сил держаться.

***

День, другой, третий, неделя, месяц – я привык или, скорее, принял тот факт, что убраться отсюда быстро я не смогу. Назад с поджатым хвостом я не собирался возвращаться, ведь в этом случае я должен был бы принять волю отца и стать асессором.

А я это делать не собирался.

Я воспринимал свое нахождение здесь как испытание, я привык к этому месту, но не смирился с тем бедламом, что творился в гарнизоне. Он был мне противен.

Я брезговал спать в казарме, поэтому частенько спал прямо в кресле своего боевого робота. Благо, я заменил штатное кресло, в нем можно было более-менее удобно спать.

К слову, о моем роботе.

Достался мне старый мех среднего класса «Стервятник». Машина эта была жутко старой, но надежной. Недаром ее еще используют в боях, хотя в большинстве своем оставшиеся «Стервятники» доживают свои последние дни в гарнизонах вроде Вергин-4.

Как бы там ни было, я не жаловался.

Эта сорокапятитонная машина была довольно быстрой и маневренной. С легкими мехами, конечно, не сравнить, но все же.