– Сбежала твоя половина? – хохотнул Эгон Рудгрен.

Яльмар Бенгтссон тоже засмеялся. Эта дура превращает его в посмешище! Надо что-то делать. Он уже собрался встать и навести порядок, как на пороге появилась его жена с нагруженным подносом.

– Извини, что задержалась, – сказала она, потупив глаза, и поставила поднос на стол. – Франц, ты не мог бы…

– Нет! – рявкнул отец. – Не мог! Он уже взрослый парень, нечего ему заниматься бабьими делами. Пусть побудет с нами и послушает, может, ума немного поднаберется! – Он подмигнул сидевшему напротив сыну.

Тот невольно выпрямился. Ему в первый раз позволили присутствовать на деловом обеде отца. Обычно после десерта следовало поблагодарить и выйти из-за стола. Но сегодня отец настоял, чтобы он остался. Его распирала гордость. Прекрасный вечер становился все лучше.

– Ну что, несколько капель коньяку? Что скажете, ребята? Пацану на той неделе стукнуло тринадцать, так что самое время попробовать коньячку.

– Самое время! – ухмыльнулся Яльмар. – Давно уже самое время. Мои сорванцы причащаются с одиннадцати, и, я бы сказал, только на пользу.

– Вильгот… ты и в самом деле считаешь, что… – Глаза жены расширились от ужаса.

Муж демонстративно налил большую рюмку коньяка и протянул Францу. Тот глотнул и закашлялся.

– Не торопись, паренек, коньяк надо смаковать, а не глотать, как лошадь.

– Вильгот…

– А ты что здесь делаешь? – Его глаза потемнели. – У тебя что, на кухне работы нет?

Она хотела что-то сказать, но молча посмотрела на сына. Тот победно поднял рюмку.

– За твое здоровье, мать!

Провожаемая хохотом, она вышла на кухню и закрыла за собой дверь.

– О чем мы говорили? Да, этот Пер Альбин – о чем он думает? Ясно как божий день – мы должны поддержать немцев.

Эгон и Яльмар согласно кивнули.

– Грустно это, – проникновенно сказал Яльмар. – Даже в эти тяжелые времена Швеция не может выпрямить спину и следовать шведским идеалам. Мне стыдно иногда, что я швед.

Все покачали головами и отхлебнули коньяку.

– О чем я думаю? – спохватился Вильгот. – Мы же не можем лакать коньяк под селедку! Франц, сбегай принеси холодного пива.

Через пять минут порядок был восстановлен. «Туборг» из погреба прекрасно гармонировал с бутербродами с селедкой. Франц улыбнулся от уха до уха, когда отец откупорил бутылку и протянул ему.

– Я уже внес кое-какие деньги и вам рекомендую. Как не поддержать правое дело? Гитлеру сейчас нужны хорошие люди.

– Да, дела вроде идут неплохо! – Яльмар отсалютовал бутылкой. – Мы работаем на пределе – спрос на руду как никогда. Можете говорить о войне что хотите, но как деловой проект она вне конкуренции.

– А если мы еще заодно избавимся от жидовской нечисти, лучшего и желать нельзя. – Эгон взял еще один бутерброд. Поднос пустел на глазах. Он откусил большой кусок и повернулся к Францу. – Ты должен гордиться своим отцом, парень, – сказал Эгон, продолжая жевать. – Таких, как он, не много осталось в Швеции.

Все посмотрели на Франца.

– Еще бы, – сказал он, смущаясь.

– Слушай, что отец говорит, он знает жизнь. Ты небось понимаешь – у тех, кто поливает грязью немцев, у самих нечистая кровь в жилах. Цыгане, валлоны… полно всяких. Ничего удивительного, что они ставят все с ног на голову. Но твой-то отец – человек бывалый, он знает, как мир устроен. Мы же видим, как жиды и прочие пришлые хотят все забрать в свои руки, чтобы о настоящей, чистой Швеции и памяти не осталось. Нет уж, Гитлер на верном пути! – Эгон так разгорячился, что начал брызгать слюной.

– Хорошо, господа, поговорим о делах. – Вильгот со стуком поставил бутылку на стол.