– Сделайте что-нибудь, больно, – молил людей в белых халатах.

– Ща придет нарколог, всадит укол, мультики посмотришь, – пообещали те.

Через десять минут в палату действительно вкатилась тетя с небольшой тележкой и строго спросила:

– Сергей Петрович Греков?

– Да…

– Восемнадцать исполнилось?

– Да уж сорокет. Вы хотите предложить мне сигару и коньячок? – из последних сил попытался пошутить он.

– Так, хорошо, – резюмировала тетя. – Пациент в сознании.

Она резко откинула одеяло и молниеносно воткнула в плечо шприц.

– Отдыхайте. Сейчас боль утихнет. – И выкатилась со своей таратайкой прочь.

Через пару минут на белой стене перед Сергеем Петровичем вспыхнуло пламя. От него концентрическими кругами разбежались разноцветные брызги, превратились в облака и радугу, какими обычно какают розовые единороги и любимые девушки в представлении мечтательных прыщавых юнцов.

Сережа блаженно заулыбался и отошел в дрему. Мучительная боль от свежеотсеченного органа стала мягкой и пристроилась рядышком на одно из переливчатых облаков.

Наркотический сон прервал хирург. Он открыл дверь одиночной палаты и нарочито весело спросил:

– Ну, как самочувствие, Сергей Петрович?

– Как будто меня прооперировали, – вяло ответил пациент.

– Хо-ро-шо! Очень хорошо! Как болевой синдром?

– После чудо-укольчика значительно лучше.

– Понятно-понятно, тримеперидин – хорошая штука.

Хирург был странно взволнован. Синяя шапочка сбилась на левую сторону головы, из-под нее вихром торчали вспотевшие волосы. Даже сквозь пресловутый тримеперидин Сергей Петрович заметил, что врач держался иначе, чем ДО операции. Тогда он был вальяжным, богемным, чуть отстраненным. Сейчас – прибитым и заискивающим, как нерадивый школьник у доски.

– Скажите… – замялся медик, – вы, случайно, ничего не потеряли?

– Кроме желчного пузыря, который вы, Вадим Семеныч, сами же и вырезали, ничего, – попытался улыбнуться Сергей Петрович.

– Ну да, ну да… – отозвался хирург. – А в ближайшие дни никакой пропажи в вашем доме не было?

– Да нет… – От странных вопросов пациент стал стремительно трезветь. – А что случилось?

– Ничего, ничего, – продолжал блеять Вадим Семенович. – А как именно вы себя чувствовали ДО того, как попали к нам в хирургию?

– Странный вопрос. Мою историю болезни вы вроде бы изучили. Я с детства мучаюсь болями в животе. У меня хронический панкреатит, гастрит, синдром воспаленного кишечника… – Сергей Петрович долго и нудно перечислял все поставленные диагнозы, – ну а к вам я поступил с камнем в желчном пузыре. Мне давно пытались его удалить, но каждый раз операция по разным причинам срывалась. А теперь, после очередного приступа, я попал к вам. Что чувствовал? Было невыносимо больно.

– Так-так, прекрасно, – эхом отозвался хирург.

– Ничего прекрасного в этом не вижу, – обиженно пробурчал Сергей Петрович. – Кстати, не подарите мне на память камень?

– Какой камень? Откуда вы знаете о камне? Вы его видели раньше? – Вадим Семенович занервничал еще больше.

– Не пугайте меня! Камень, который вы извлекли из моего желчного пузыря. Я читал в интернете, что их возвращают пациентам. А какой он из себя – это вам лучше знать. Холестериновый, пигментный… Какие у вас там еще бывают?

– Ах да, – выдохнул врач. – Камень не верну. Я раздробил его еще в процессе операции. Чтобы легче было вытянуть пузырь наружу, не расширяя разреза.

– Жаль. Хотел бы на него взглянуть, – отозвался Сергей Петрович. – Можно я еще посплю? Совсем нет сил на разговоры…

– Да-да, поспите. Только через пару-тройку часов поднимайтесь с постели и идите гулять в коридор. Ходить нужно обязательно. Чтобы не было спаек.