Она взяла себя в руки и постучала в дверь. Та открылась, и Фейв взяла оторопь. На этот раз Леви сменил черные футболку и шляпу на белые, и при всей красоте это обескураживало. Он не был белым рыцарем. Совсем не был. Да и ей не хватало наивности так о нем думать. Но белый цвет делал его голубые глаза такими яркими, что своим светом они словно стирали все мысли в ее голове.

Красота.

Она простушка, а человек перед ней излучает красоту, особую красоту. Острые черты лица не отвечают стандартам, особенно из-за нарушавших симметрию шрамов на верхней губе и подбородке, и все же это настоящая красота.

– Входи. – Он сделал шаг в сторону.

Почему-то она ждала большего от разговора на крыльце – возможно, хотела немного перевести дух. Но пришлось послушаться и войти в полуосвещенный холл.

– Не слишком роскошно. – Он дернул плечом.

– Зато уютно.

– Пожалуй, даже слишком. Но мне нравится.

– Представляю. – Фейв вошла в гостиную, залитую светом. Вся мебель была сдвинута в центр. – Наверное, сложно возвращаться.

– Хочешь расспросить о личной жизни, чтобы узнать детали моего вкуса? Должен признаться, на него сильно повлиял угол, в котором я провел последние пять лет.

– Я понимаю. Нет, это не был наводящий вопрос. Я просто… заметила.

– Тебе было восемнадцать, когда началось расследование исчезновения моей жены. А когда ты училась, я был под домашним арестом. Во время моего пребывания за решеткой ты начала свой бизнес… и вот ты здесь.

– За пять лет многое может произойти.

– О да. Или абсолютно ничего, и это гораздо хуже. Жизнь в камере чертовски монотонна, ничего не меняется. И хорошо, потому что перемены в тюрьме – это когда тебя пырнули ножом.

– Тебя… тоже?

Он хмыкнул и задрал футболку. Фейв смотрела, пытаясь осознать увиденное. Еще одна татуировка, птица в свободном полете. Скульптурные мышцы. Золотистые волоски. И ниже, прямо под птичьим крылом – уродливый шрам.

– Однажды. – Он опустил футболку.

Фейв поежилась, пытаясь избавиться от ощущения, что птица каким-то образом перелетела с его кожи внутрь и теперь билась там, пытаясь вырваться на свободу.

– Что произошло?

Она положила руку на живот, успокаивая себя. Что с ней происходит? Неужели она так переживает из-за того, через что ему пришлось пройти? Или виной тому оголенный торс? Если так, то гормоны явно ее подводят. Когда человек рассказывает тебе о ножевом ранении, ужасно примитивно и даже невежливо так реагировать на его тело.

– Я заставил этого подонка пожалеть, что мы вообще встретились. – В его глазах поселился арктический холод.

– Понятно.

– Сомневаюсь, и это хорошо. Нет, я не убил его, иначе бы меня не выпустили из тюрьмы. – Леви сел на стул. – Но проигнорировать подобное? Нет. Я получил пару отметин от его лезвия, он – от моих кулаков. Люди быстро поняли, что со мной лучше не связываться.

– Не сомневаюсь. – Фейв села напротив, радуясь, что между ними стоит огромный дубовый стол. – Это твоя мебель?

– Нет.

– Хорошо. В ней нет ничего неправильного, но, если ты привязан к чему-то подобному, – постучала она по дереву, – будет сложнее придумывать дизайн. Я предпочитаю полную свободу.

– Я предпочитаю полную свободу в жизни. – От его ухмылки тело Фейв бросило в жар.

– Конечно. Я не имела в виду… ты знаешь, что я не хотела…

– Успокойся, меня не так легко обидеть. Если только ты не пырнешь меня ножом.

– Хорошо. – Она порылась в сумочке и вытащила блокнот. – Насколько большим должен быть твой дом?

– Большим. Это огромный кусок земли.

– Сколько спален?

– Одна.

– Если тебе достаточно, то хорошо. Но… гости?