И тем не менее было довольно сложно сохранять лицо кирпичом в присутствии Ноа, однако я справлялся. На публике маска держалась, словно приклеенная. Но когда мы оставались наедине, я даже не пытался притворяться. Наоборот — всем своим видом показывал, насколько сильно презираю его.

— Твои сожаления ничего для меня не значат, — отрезал я, поморщившись. Мне всё-таки удалось сесть. Видимо, злость придала сил. — Хватит донимать меня.

— Я всего лишь хочу поговорить. Позволь мне…

— Сколько раз повторять, что я не хочу говорить об этом, — резко перебил я его. — Ты идиот?

— Пожалуйста, говори «целеустремлённый», — с улыбкой произнёс Ноа, присел на край кровати и склонил голову набок, изучая меня. — Как ты себя чувствуешь?

— До твоего прихода определённо было лучше.

— Уже шутишь. Хороший знак.

— Шёл бы ты отсюда. При виде твоей рожи начинает тошнить.

— Прискорбно слышать такое от младшего брата.

— Мы не родственники.

— По крови — нет. Но мы выросли вместе, Ян.

— И ты разрушил мою жизнь. Однако цель достигнута, так ведь? Значит, сопутствующий ущерб оправдан. Наверняка ты чертовски горд собой.

На несколько минут повисла тишина, затем Ноа медленно поднялся на ноги.

— Я позову доктора, — сказал он, потоптавшись у кровати. — Пусть осмотрит тебя ещё раз.

Не дождавшись моего ответа, он вышел за дверь. Практически сразу же в палату вошёл Алекс. Доковылял до моей кровати и хмуро уставился на меня.

— Как много ты слышал? — спросил я, напрягшись.

— Слышал что? — ответил он вопросом на вопрос. — А, ты про Ноа. Вы тут секретничали, что ли? По поводу операции? Не вовремя мы, конечно, в больницу загремели.

— А разве бывает вовремя?

— Да уж, — Алекс усмехнулся. — Так что он сказал?

По-видимому, Алекс и правда не слышал того, чего ему слышать не следовало, и я расслабился.

— Справлялся о моём здоровье.

— И я тоже пришёл за этим.

— Ты уже ходишь, — я вздохнул. — Даже завидно.

— Скоро и ты встанешь. Но особо не завидуй. Уж поверь, ходить ещё паршивее, чем лежать.

Я посмотрел на него, и мы рассмеялись. Видок у нас был тот ещё. Конечно, нам очень повезло, что мы вообще выжили. Но то, что мы оба позволили сумасшедшему ублюдку ранить нас, ставило под сомнение нашу подготовку к подобным ситуациям.

— Стрёмно быть беспомощным.

— Это ты-то беспомощный? — Алекс усмехнулся. — Твой язык ничуть не пострадал, а это уже много. Готов поспорить, Ноа выскочил отсюда как ошпаренный, потому что потерпел сокрушительное поражение в словесном поединке.

Не получив от меня ни подтверждения, ни опровержения, Алекс перевёл тему:

— Макса и Вика освободили из-под надзора. Но взамен ни от них, ни от нас ничего не потребовали.

— Возможно, ещё потребуют.

— Возможно. Кстати, через Макса со мной связался Давид. Хароны сильно обеспокоены тем, что компромат, собранный Марком, улетит в свободный доступ. А его ноутбук у федералов.

— И Давид просит, чтобы мы это остановили?

Алекс кивнул.

— Я думал, данные уже выгружены в сеть.

— Видимо, Марк блефовал насчёт сроков, — Алекс пожал плечами. — Может, и насчёт отложенной выкладки тоже.

— Нет, он её настроил, — проворчал я. — Но ты прав, не факт, что таймер установлен на неделю. Быть может, всё выгружается прямо сейчас. Но, возможно, времени до выгрузки ещё много. В любом случае нужен его ноутбук. Придётся обратиться к Ноа, — я поморщился от этих слов. — С Давида сильно причитается, так и передай ему.

— Если бы дело было только в Харонах. Есть у меня подозрение, что Марк и на нас насобирал кучу информации. Например, доказательства того, что мы работаем на федералов. Если их обнародовать, то мы не отделаемся так легко, как после слухов. Ноа точно согласится помочь?