Кое-как поднявшись, я побрел в сторону Климптона. Желудок крутило от голода, но охотиться не было сил. Проще добраться до города. Ну как проще… Хорошо, что в Климптоне нет запретов на прогулки в животной ипостаси, только я старался не светить своей уникальной шкурой.

Доплелся до окраины ночью и с трудом обернулся у первого же открытого бара. Ввалиться здесь голышом куда-либо не было странным – Климптон больше город оборотней, чем людей. Хотя и последних это не смущало. Карты тут не в ходу именно потому, что в зубах их не потаскаешь. Вышибала у входа окинул меня суровым взглядом:

– Шмотку?

– Да, – прохрипел, еле стоя на ногах.

– Арден! – рявкнул он в злачное нутро и кивнул мне следовать за подошедшим парнем. – На счет только пиши.

Парень кивнул, и вскоре я уже шарился в узком тесном шкафу секонд-хенда. Так уж повелось, что шмотка для вернувшихся из льдов есть в каждом общественном месте – тут это маленький бизнес. Добираешься до дома и отправляешь вещи обратно.

Руки подрагивали, жутко мутило. Когда нашел более-менее подходящее, выполз, сел за барную стойку и заказал еды.

– Что, охота не удалась? – усмехнулся бармен.

– Видимо, удалась.

Только не у меня. Голова болела все сильнее, и еда лишь немного сняла общую слабость, а в целом я остался едва ли не дохлым. Раздумывал возвращаться ли в квартиру недолго. Предпочел отель.

– Номер, – устало выдохнул на ресепшене и приложил отпечаток пальца к сканеру.

– Добрый день, мистер Нолдридж, – улыбнулась мне девушка и протянула ключ.

На следующее утро я понял, что дурнота – не единственная и далеко не самая серьезная моя проблема. По телу волнами, пульсируя все сильнее, разливалась боль. Спазмы сбивали дыхание, кожа покрывалась холодным потом, и смутное понимание, что именно происходит, ни черта не радовало.

У меня была ломка. Никогда не употреблял, но имел смутное представление, в основном, благодаря единственному другу, работавшему в больничке. Ему я и позвонил, еле набрав номер дрожащими пальцами.

Юджин примчался через полчаса. Я еле расслышал стук двери и быстрые шаги – так звенело в голове.

– Киан, мать твою! – разнесло тишину номера его возгласом.

– Тише, – зашипел, стискивая голову. – Не ори.

– Ляг…

Я кое-как навел резкость на друге, полулежа на диване. Со смены – глаза красные, светлые волосы торчком и весь пропах кофе и медикаментами.

– Пульс шкалит, – отнял он пальцы от моей артерии и загремел чемоданом. – Я уже Нейла подключил тебя искать.

В Климптоне без связей и знакомств тяжко. Без них искать не будут и в гостиницу к тебе спасать от ломки не прибегут.

– Сколько прошло? – выдохнул между приливами дурноты. Желудок держался за то, что удалось в него запихнуть, но с каждым вдохом угрожал сдаться.

– Две недели от тебя не слышал ничего. Думал, ушел снова фотографировать. – Юджин пошарился в чемодане, потом перетянул от души руку и всадил иглу. – Но сейчас же бури на пустоши.

Бури… Время бурь я планировал провести дома, передохнуть между вылазками. Точно помню, как забивал холодильник едой, чтобы никуда не выходить и не отрываться от обработки материала.

– Киан, следов инъекций нет. Либо кололи в звериной ипостаси. – Мутным взором я смотрел, как он регулирует колесико капельницы на штативе. – Сейчас полегчает. Но ломка налицо.

Устроив руку на подушке, он осмотрел меня с ног до головы.

– Хрень, – выругался. – Кто ж тебя так?..

– Я не помню ничего, – прохрипел на вдохе, пытаясь сдержать новую волну дурноты.

– Твари. Тебе в больницу надо.

– Я не знаю, кому попался. Но не хочу снова.