– Неужели? – усмехнулась я, подумав, что это его проявление неуверенности.

– Абсолютно, – поднял он на меня взгляд. – Тебе не нужно нести это все одной.

– Что? – опешила я.

– Что слышала. Родим сначала белого медвежонка. Потом подумаем про котят…

– Ты ненормальный, – усмехнулась обескураженно я, завороженно глядя на него. Безумие этого утра начинало нервировать не на шутку.

– Мне бы так хотелось. Поэтому я не могу тебя бросить, понимаешь?

– Ну и шутки у тебя.

– Если бы…

– Если бы я была здоровой и везучей, и ты бы за мной побежал – я бы не стала сопротивляться.

– А в кресле каталке, когда не можешь никуда бежать, сможешь? – И он протянул мне чашку.

– Ты меня жалеешь.

– С чего? – покачал он головой. – Ты не умираешь. И не болеешь. А к одиноким девушкам с медвежатами у меня, видимо, генетическая слабость.

– Ты про Вику? – закатила глаза.

– Хватит меня диагностировать, – беззлобно проворчал он. – Просто услышь – я тебя не брошу. И не надо меня дергать за усы.

– Я еще ни разу не дернула, – развеселилась я. Наверное, впервые за эту неделю, полную боли, отчаяния и капельниц с уколами. – А ты покажешься мне в другом образе?

– Я видел, как ты лис шарахаешься на тротуаре…

– Тебя я не испугаюсь.

Он тепло улыбнулся:

– Ешь давай…

Пришла зима. Но ничего не менялось. Я не набирала нужный вес, как ни старался Джастис меня откармливать. Но с ребенком по всем показателям все было хорошо. Если бы мое тело его не отвергало…

Единственное, чему можно было радоваться – на этом сроке ребенка уже можно будет спасти, если мы с Джастисом все же проиграем. И это не давало окончательно пасть духом.

За время жизни в больнице я обзавелась новыми знакомствами – подружилась с сестрой Рэма Нирой. Девушка оказалась очень открытой и общительной. Она занималась детьми-полукровками и их адаптацией в Аджуне. У нее был свой небольшой детский сад, где оборотни росли вместе с человеческими детьми. Вряд ли такие результаты заинтересуют Смиртон, но если бы не мой случай, я бы вообще не знала о том, что оборотни как раз стараются научить будущие поколения жить бок о бок, чего не скажешь о людях. Все было совсем не так, как нам пытались представить в Смиртоне.

Отец звонил раз в неделю. Сначала мы разговаривали коротко и сухо, но с каждым разом я рассказывала все больше – что не жалею ни о чем, что мне нравятся новые знакомые, врала, что чувствую себя наконец на своем месте. Он неизменно спрашивал, когда вернусь, но я ничего не обещала.

Где-то в глубине души я простила ему все. У меня не было ресурса его ненавидеть, мне было, куда потратить силы.

На седьмом месяце я уже вообще боялась двигаться, но хорошо освоилась с каталкой. И каждое утро добиралась до детского отделения, где мы встречались с Нирой. Пили чай, разговаривали, обсуждали новости… Нира еще больше сгладила для меня границу между моим и непривычным миром. Оказалось, что у любых девушек переживания очень похожи.

Она встречалась с человеком, а это, как оказалось, история более сложная, чем когда мужчина-оборотень выбирает человеческую женщину. Дети в таких браках только в половине случаев становятся оборотнями. Но даже не в этом была проблема. А в том, что ребенку нужен проводник в мир животных, и мужчине тут было проще. Короче, Рэм ворчал на этот ее выбор, что расстраивало Ниру, но она стойко держала оборону от брата. С встречной стороны ситуацию смягчала Вика. Но Нире все равно было непросто. С ней я забывала о себе, чувствуя, что не пуп вселенной, как это было с Джастисом. Тот продолжал носиться со мной как с неповоротливым, но ценным по каким-то непонятным причинам тюленем.