К полудню Совет закончил свою работу и закрыл двери цитадели. Я выдохнула. Можно поесть, наконец. Райнер спустился по лестнице со своей трибуны и протянул руку. Отдала ему свитки с пометкой важные, в его руках они испарились. Остальное сунула к себе в сумку, и мы вышли из здания. Вот только поесть мне никто не дал. Мужчина запрыгнул на своего другха и рванул осматривать вверенную ему территорию.

До самого вечера мужчина встречался со своими подчинёнными, разговаривал с ними, выслушивал, решал важные вопросы. Проверял работу промышленных предприятий. Я всё время была рядом с ним, летела за ним, как верный оруженосец. Правда, с бумагами на перевес. Когда солнце склонялось к закату, мы вернулись в здание Совета, и он скрылся в кабинете, оставляя меня в коридоре.

Кажется, четыре дня я не проживу. Сдохну прямо сейчас. Я плюхнулась на деревянный стул возле двери начальства и закрыла глаза. Желудок пел рулады, а ещё ужасно хотелось попудрить носик. Весь день терпела. Медленно поднялась и пошла искать общественный туалет. Он нашёлся в конце коридора. Один. Мужской. Без ширмочек и щеколды.

– Твою мать, – сорвалось с языка.

Выглянула в коридор. Он был пуст. Долго не раздумывая, побежала делать делишки, молясь, чтобы никто не зашёл.

Дверь скрипнула. Я тут же подскочила, наспех застёгивая брюки.

– Привет, ты вместо Виктора? – ко мне зашёл молодой парень. Нашёл время для знакомства.

– Угу, Я Саша, – ответила я, подскакивая к рукомойнику.

– А я Штефан, – ответил товарищ, спуская свои штаны и целясь в дырку. – Как тебе первый день? Интересно у них тут всё, да? Я здесь уже вторую луну работаю. Трудно было поначалу. А сейчас главное – до полудня отсидеть. И можно расслабиться. Вортег запирается у себя в кабинете и сидит. Не то что твой хозяин, конечно. Суровый мужик. Я его первое время боялся... Взгляд у него тяжёлый и недобрый.

Я даже повернулась к нему. В смысле: «запирается и сидит»? А проверка территории? Вот тебе и ледышки благородные! Тьфу! Ленивые задницы. Один мой молодец. Носится, себя не жалеет, меня не жалеет. Себя-то ладно, а за меня обидненько. Можно мне обмен Райнера на Вортега?

- Ну, будем знакомы? – мужчина поправил штаны и повернулся с вытянутой рукой.

– После туалета руки надо мыть, – буркнула я и вышла из комнаты.

Райнер не стал меня долго мучить. Вышел приблизительно через час, и мы поехали домой. Наконец-то! – думала я. Но не тут-то было. Мы работали ещё и в кабинете дома. Теперь он читал не очень важные свитки и давал ценные указания на завтрашний день.

Был уже десятый час, и я раздумывала: стоит ли попросить его отпустить меня или нет? Но ситуацию спасла Далия. Девушка коротко постучала и тут же открыла дверь.

– Хозяин, вы опять забыли про ужин, – пролепетала девушка, хлопая глазами и светя улыбкой. Она мотнула головой, зыркнув на меня. Я понятливо подскочила, собрала все свои бумажки.

– Да, проходи. До завтра, Саша. И постарайся не проспать, – Ледышка поднялся.

– Хорошо, мастер. Спокойной ночи, – улыбнулась ему счастливая. Хотя повод для счастья был совсем другой. – Я тебя обожаю, – прошептала, пробегая возле Далии.

Девушка беззвучно усмехнулась и подошла к своему любовнику. У порога оглянулась, сталкиваясь с голубыми глазами мужчины. Далия в это время повисла на его шее и жарко целовала в губы. Оставила любовников в покое и побежала на кухню утолить, наконец, голод. Завтра надо встать пораньше и положить в сумку бутербродов.

10. Глава 9. Дальний север

Четыре дня адской работы подходили концу. За эти дни я писала под диктовку новые указы, распоряжения, приказы, инструкции. И всё это я делала без компьютера, пером и чернилами. Райнер требовал писать быстро и красиво. У Эмилии был очень красивый почерк. Хорошо, что мышечная память осталась. Я хоть и делала помарки: то кляксу поставлю, то чернила разолью, но всё-таки приноровилась. И мужчина один раз даже похвалил меня. Сухо, правда, без эмоций, но важен ведь результат. Кроме писанины, я бегала по мелким поручениям, носилась по кабинетам, собирая подписи у остальных членов Совета, отвечала на письма с приглашениями шаблонно. Райнер всем отказывал, ссылаясь на занятость. А приглашений было очень много, особенно от женщин. Я мечтала изобрести хотя бы копирку, чтобы подкладывать под листы бумаги. Так бы не пришлось одно и тоже витиеватое письмо писать по десять раз. Даже один раз заикнулась об этом шефу. Тогда я увидела, как он улыбнулся. Нет, он не расплылся в улыбке, не усмехнулся. Просто взгляд поменялся. Потеплел, что ли. И я поняла, что это улыбка. Вот так. Мужчина был очень скуп на слова. Будто каждое слово стоит одну ценгу, а он самый скупой человек на всём белом свете. Даже когда приказы заставлял писать, он говорил примерно: Выдать премию – две ценги – Штефану. Это уже я сама от себя добавляла: За упорный труд и хорошие показатели, и бла-бла-бла. В общем, он оценил. И теперь требовал всегда писать длинные приказы с кучей воды. Инициатива наказуема. Я это ещё у мейстера в первый же день поняла. Но почему-то всё равно наступаю на одни и те же грабли. Зато, получив такой приказ, человеку приятно. Он прочтёт, улыбнётся, порадуется и будет работать усерднее. Ведь нам всем в любом возрасте нужна похвала. Это я как педагог говорю.