– Деловая, да? Вот и занимайся своими проблемами, – голос звучал с надрывом. – Оставьте меня в покое!

После этого в доме повисла тишина, только из-за двери, совсем еле слышно, что-то доносилось, совсем неразборчивое.

– Ты что? Плачешь? – Аделаида приложилась ухом к щели. – Лида, открой. Мне тоже есть, над чем пореветь. Станем делать это вместе. В компании оно как-то лучше.

Надежд, что ее упрямая золовка послушается, было совсем мало. Поэтому удивилась, услышав, как в дверном замке повернулся ключ. Ждала потом, что створка откроется, но этого не случилось. Тогда сама толкнула ее и с осторожностью просунула голову в образовавшийся зазор. В комнате царил полумрак. И это в разгар дня. Все оттого, что на окнах были задернуты тяжелые портьеры. Женщина прошла прямо к ним, желая отвести в сторону и пустить немного солнечного света.

– Не надо. Оставь, как есть. Мне так лучше.

– Хорошо, – убрала руку от занавесок и приблизилась к кровати, на которой возлежала Лидка, вся в полном облачении.

Это значило, что не сняла одежду, когда надумала прилечь. А было это, со слов Марии Сергеевны и Алексея, несколько дней назад. Наверное, поэтому сейчас выглядела совсем помятой и несчастной. А ко всему еще и косметику, размазавшуюся по лицу, не смыла и волос не чесала. Зрелище от всего этого было еще то.

– Я присяду? – Ида кивком указала на край кровати.

– Садись. Чего уж там?! – отодвинулась девушка, высвобождая для гостьи еще немного места. – Тебя Лешка прислал?

– Он пожаловался на тебя, было такое. Но я, все равно, собиралась с тобой встретиться.

– Значит, виделись? И что он тебе сказал?

– Мы его сейчас станем обсуждать?! Ничего не сказал. Просто он о тебе беспокоился. Думал, что тебе легче будет поговорить со мной по душам, чем с ним. По-женски, так сказать.

– Понятно, – Лида помолчала, повращала глазами по сторонам, после чего тяжко вздохнула. – Все норовят вмешаться!

– А есть, во что? – женщина повыше взбила подушку и устроила на ней свою спину.

– Как не быть, если я теперь вот в таком виде! – девушка дернулась всем телом и еще сделала жест руками, взгляните, мол, до чего себя довела.

– Да, а! Видок еще тот! И глаза, как у бешеной кошки.

– Это как? – проявила та интерес к последнему высказыванию.

– На лоб вылезли и горят в темноте. Да, так и есть. Не сомневайся. Страшнее тебя я еще никого в жизни не видела. Может это еще и от голода? Ты сколько не ела? Сутки? Двое?

– Около того. И совсем не хочу. Не начинай ко мне приставать. Иначе выгоню.

– Ты серьезно? Выгонишь? Меня?!

– Думаешь, ты самая упертая? За этот год, что ты по Италиям и Франциям каталась, много воды утекло.

– Намекаешь, что «свято место пусто не бывает»? Теперь ты заступила на мою роль? Ладно. Спорить не стану. Только, тебе не пришло в голову, что это я есть хочу. Встала рано. Почти не завтракала. Только чашку кофе успела в себя впихнуть. Теперь живот у меня так и подвело. Покорми меня чем-нибудь, будь добра. Дай указание тете Маше что-либо приготовить.

– Сама и дай. У тебя в этом доме прав не меньше. Или брат мне лапшу на уши вешал, что у вас с ним все нормально?

– Не мешай вопросы в кучу. Я приехала к тебе. Издалека. Устала. А ты даже покормить меня не хочешь.

– Фр! Думаешь, самая умная, да? Меня за малышку неразумную считаете. Вы… ты, то есть, взрослая женщина, а я…

– А, ты? – склонила голову вопрошающе.

– Тоже! Женщина! – дальше Лидка, как осеклась, захлебнулась сначала невысказанным горем, а потом рыданиями.

– Ну! Тихо, тихо! Девочка моя, – Ида притянула ее к себе за плечи и принялась гладить по безвольно повисшей руке. – Как бы ни было, но все обойдется. Или? Постой?! Ты сейчас о чем мне сказала? Про женщину… Это правда?