Вот как-то так он размышлял весь обратный путь. Мысли постоянно скакали с одной на другую: то про дом, его планировку, о том, где лучше устроить сад, огород. Думал о ребёнке, о том, что ему понадобятся игрушки, вот только какие – пока не ясно. Может, и тех и других набрать, а ненужные после выбросить, хотя погремушки всякие, они в раннем возрасте всем одинаковы. Думал ещё, где бы козу найти, молоко у неё в разы полезнее, чем питание сухое. Корова, впрочем, тоже сгодится, но с ней мороки гораздо больше, да и где спрятать такую тушу. Разное в голову лезло, да так настойчиво, что не заметил, как до заповедника добрался.

Здесь он и поймал себя на том, что осторожностью пренебрёг и впредь так поступать не следует. Ведь отныне не только за себя отвечать нужно, за всю семью.

А на следующий день закипела работа. Не смог он на месте усидеть, не давали покоя планы на будущее. Когда спать ложился, всё в красках в голове нарисовал, да не по одному разу переделал. Едва уснуть смог, а с утра пораньше поехал место под будущий дом осматривать, да так там и проковырялся до самого вечера. Дело сразу пошло, заладилось, руки, словно без головы знали, что и как нужно. Дни сменяли недели, те складывались в месяцы, а к осени он наконец смог, потирая руки, любоваться первыми плодами.

Ольга уже с животом к тому моменту была, хоть и небольшим пока, но явным. И нравилось ей, как Штык к благоустройству подошёл, какое он сам с этого удовольствие получает, хоть и устаёт немало. Время шло, а вместе с тем и страх рос: а как рожать, а кто поможет, случись что? На днях у неё живот прихватило, так ни больниц в округе, ни даже ветеринара. А как ребёнок пойдёт неправильно, а заболеет вдруг? Однако муж всячески поддерживал, успокаивал и голос его, и руки сильные уверенности придавали.

Добрый дом вышел, просторный, хоть и без отделки пока, да в одну комнату всего, но хоть завтра переезжай, вещи перетаскивай. Оно так даже быстрее выйдет, не придётся лишнее время на дорогу тратить, как ни крути, а сорок минут в один конец уходит. Вот только рано ещё, безопасностью нужно озаботиться, а уж к родам ближе и переезд затевать, чтоб всем составом на новом месте обживаться.

Он применил все свои знания, перенёс их со звериных ловушек на человеческие. Оборудовал так, что Рэмбо обзавидуется. Здесь и ямы с кольями, и растяжки, что брёвна удерживают, даже силки на тропах имеются, а где не хватило фантазии, обыкновенных капканов понаставил. В общем, доволен остался работой проделанной.

А там и время переезда подошло. Ольга уже совсем потяжелела, едва ходить получалось, но помогала изо всех сил. Штык всё удивлялся: «Как в такой малюсенькой землянке столько хлама разместилось?» Даже задень не управились, часть на завтра оставили. Худо-бедно перебрались, кое-какую мебель подтянули, а как до обеда дело дошло, так даже стола не оказалось. Ну да ничего, справились, а на следующий день Штык времянку соорудил, которая так здесь и осталась на постоянную.

К вечеру у Ольги схватки начались, ох и натерпелся он в ту ночь. Никогда ему даже в голову придти не могло, что жизнь на свет с таким трудом появляется. На одну только кровь несколько простыней ушло, но за здоровье жены он переживал меньше всего. Ведь про запас на этот крайний случай он держал кусочек чёрного сердца, которое и отдал Ольге, как только та разродилась. А все беды и переживания улетучились в один миг, едва прозвучал детский плач.

Родилась девочка, но он совсем не расстроился. Стоило лишь взять малышку на руки, как всё остальное ушло на второй план. А она лежит, глазами глупыми вращает, словно с другой планеты прилетела и никак понять не может, где оказалась. Однако любовь отцовскую чувствует, на руках его сразу замолкает.