- Здравствуйте, Михаил Петрович, - раздалось откуда-то сбоку. Это подошел с инструментом Иван Войтович, - вот и к нам пожаловали.

     Бывший председатель колхоза поставил сумку на землю и горестно вздохнул. Выглядел он неважно, глаза глубоко впали, щеки нехорошо багровели. Хотя кто в сегодняшний день выглядел огурчиком?

   - Как у вас дела, Иван Васильевич?

   - Да как, вот людей похоронили. Плачут все, да что уж тут поделаешь. Не ваши бы боевики, да совместное ополчение, остались от нас рожки да ножки.  Вот по хозяйству пока шебуршу, Антонина Ивановна то в клинике, ногу зацепило. Да, слава богу, хоть жива осталась. И тут - он огляделся - вся скотина жива. Только одного коника подстрелили, пасся у озера, шальной пулей задело. Зарезали вчера на мясо, не жилец был. Но больше всего детишек жалко. Что же это за звери такие?

   - Вы мне, Иван Васильевич, составьте список необходимого. Послезавтра на собрании озвучим. Нам белорусы помочь сильно обещали, так что не стесняйтесь.

   - Ну а потом? Михаил Петрович, ведь снова эти придут. Стоит ли так здесь напрягаться? Может, людей пожалеем? - Войтович с болью в глазах смотрел на атамана. Но Бойкич выдержал взгляд старого, прошедшего через многое человека и твердо ответил. - Мы их не здесь встретим, и встретим хорошо, достойно. Как всегда на Руси незваных гостей привечали.

     Войтович задумчиво посмотрел на атамана, и, видимо, поняв его замысел, коротко кивнул и пошел к своим работникам.

    Михаил на берегу озера, солнце, чуть показавшееся из-за туч, катилось к закату и гладь вода из серой стала превращаться в багряную. Было тихо, ветер чуть слышно колыхал сухую прошлогоднюю осоку на берегах. Где-то плескалась рыба, лаяли собаки, нарушая странную для этого времени тишину. Оба поселка были погружены сегодня в тягостное молчание. Бойкич поежился, стоять было стыло и грустно. Он внезапно каким-то шестым чувством понял, что это над поселком еще летают души павших. Они также скорбят и по собственной доле, жалеют своих родичей и друзей, оставленных в горе и печали. И теперь желтыми полупрозрачными пятнами они кружатся вокруг, готовясь перейти в новую, неведомую сущность. Он печально огляделся и тихо промолвил.

   - Прощайте. Прощайте, мои дорогие.

    И сразу на душе стало немного легче, он поднял воротник на куртке и пошел к машине. На сегодня еще было запланировано много дел.

                                              Потому что жизнь продолжалась.

6. Хлопотная среда

    Михаил после череды необычайно тяжелых дней решил сегодня хорошенько отоспаться. Впереди было принятие весьма непростых решений и хотелось, чтобы голова толком соображала. Поэтому будильник не заводился, телефон был выключен, как и рация. Если бы произошло что-нибудь серьезное, то его  разбудили непосредственно дома. Проснулся он сам и с совершенно ясной головой, повернувшись набок, обнаружил, что рядышком посапывает Нина, а у изголовья висит записка «Не будить до обеда». Посмотрел на часы - ого, уже половина одиннадцатого! Вот это дал храпака! Он осторожно выскользнул из-под одеяла и двинулся в душ. Пустил на пробу воду, солнце уже успело нагреть водяной бак на крыше, поэтому он быстренько заскочил в душевую кабину.

   Затем освежившийся и довольный, Михаил вышел в гостиную, совмещенную с кухней, включил газовую плитку, поставил кофейник и двинулся в кладовку. Обед сегодня был на нем, и он решил сообразить что-нибудь такое эдакое. Достал банку с фасолью, картофель, морковь, немного покопавшись, добрался до консервированных немецких сосисок. Вообще-то, в этот суп нужна была говядина, но в ближайшие несколько лет с ней будет напряженно, а речная рыба за зиму изрядно надоела.