И тут все дружно промолчали. Ну хоть какое-то единение!

– У розовой команды из тридцати шести блюд готово только двадцать пять. Надо полагать, одиннадцать яиц вы не уберегли или испортили?

– Да, шеф…

– Это почти тридцать процентов потери продукта, – подчеркнул Заславский. – Ребята со своими яйцами были аккуратнее и сохранили двадцать семь штук. Шанс выиграть у голубой команды выше.

Всегда стоит помнить, что это соревнование не только на качество, но и на количество.

Заславский взял маленькую ложку и, начиная с женской команды, пошел щелкать по яйцам на подложке. Легко ударял ей по маковке яйца, ложка отскакивала, и шеф сразу переходил к следующему.

Там, где ложка почти не пружинила, Заславский задерживался и разделял яйцо пополам, осматривая структуру желтка.

– Итого, розовая команда за вареные яйца вкрутую получает всего пять очков из двенадцати. Посмотрим, насколько круты мужчины.

Я стояла первой из голубой команды, и Ян застыл с занесенной ложкой передо мной, с изумлением глядя на единственное блюдо.

– Ты смелый парень, да? Почему из единственного уцелевшего яйца приготовил пашот, а не вареное? Второй способ менее рискованный.

– Да, шеф, – пробубнила я, косясь на мужчин своей команды.

Что, думали, наябедничаю?

Шеф пошел стучать по нашим яйцам. Ложка в основном подпрыгивала, а Заславский морщился, пока не добрался до щербатого яйца Василия.

Тут с интересом остановился, снял верхушку в одно касание, потом поделил ложкой яйцо пополам и прицокнул языком.

– Идеальное.

Я подавила резкий вздох, боясь выдать свою неуместную радость.

– Дам сразу пять баллов, если расскажешь, как варил, чтобы не сделать яйцо резиновым, как у остальных. И объяснишь свою ошибку, почему оно чистилось с трудом. Ты ведь ее осознал?

– Э…

Василий мельком посмотрел на меня. Я поджала губы.

Ну давай, выкручивайся, а я посмотрю!

– Я…

Начал неуверенно Василий.

– Я его… сварил.

Заславский расхохотался.

– Сейчас ты удивишься, но вареное яйцо варили все! Разве что кроме вашего Дана. Как ты его варил?

– Обычно, – пожал Вася плечами, – залил водой и поставил на огонь.

– И в чем секрет, что у всех получились яйца-мячики, и только твое с нежной консистенцией и не переваренное?

– Я просто следил за ним, шеф! – отчеканил Вася.

Следил он, ага, чтобы стащить!

– Теперь расскажи, почему не смог почистить его аккуратно?

Вася скривился.

– Ну… Может, потому что оно… нежное?

Неожиданно Заславский повернулся ко мне:

– Дан, выручай команду. Пять баллов это яйцо уже не получит, но спаси хотя бы три. Ты знаешь, как почистить правильно сваренное яйцо?

– Да, шеф…

Я покраснела. Мне было лестно его внимание, но сейчас все двадцать пять пар глаз, и видеокамеры, и взгляды членов съемочной группы сосредоточились на мне. А я поплыла от страха и неуверенности.

К этому никогда не привыкнешь.

– Я… я… думаю, что его надо было дольше подержать в холодной воде и…

– И? – потребовал объяснения шеф.

– И покатать по столу, шеф, чтобы скорлупа стала мелкой сеточкой. Тогда и снять ее было бы проще.

– Верно, – то ли похвалил, то ли подписал мне приговор Заславский. – И три очка достается голубой команде благодаря безъяичному Дану!

Я вздрогнула, а ребята сдержанно похлопали, испепеляя меня взглядами.

Почему Заславский назвал меня безъяичной?

Господи, неужели он уже знает?!

Но шеф сразу перешел к дегустации яиц пашот. Теперь я с гордостью могла ждать его оценки.

В нашей команде справились почти все, у кого в принципе оставалось три яйца. Те, кто их разбил, не стали рисковать и готовить.

Заславский подошел ко мне, разделал ложкой яйцо, удовлетворенно отметил вытекающий желток. Поддел ложкой немного белка и попробовал.