Блондин же тем временем, собрал мои промокшие волосы в руку, встал позади меня тоже на колени, и скомандовал:

– Рот открой, и не вздумай кусаться, а то я тоже тебя потом покусаю, – хмыкнул он, весело, но мне было не до веселья, и все же рот я открыла, потому что понимала, что как минимум мне надо протрезветь. Чтобы понять, что делать дальше.

Хотела сказать, что и сама справлюсь, но мужчина уже просунул два пальца мне в рот, еще и по самое горло и надавил на край языка.

Естественно, вызвал рвотный рефлекс, но успел вытащить пальцы, а мою голову наклонить над унитазом.

Меня вырвало, да только слабенько. В организме-то ничего толком не было кроме бурбона. Вот им меня похоже и вырвало, судя по амбре.

– Ты когда ела последний раз? – удивленно спросил меня мужчина, совершенно не брезгуя тем, что меня тут при нем рвет, и даже не морщась.

– Вчера, – просипела я, вытирая трясущейся рукой губы. И добавила: – У нас перелет был многочасовой, а я в самолете есть не могу. Меня сильно тошнило.

– Хреново, – ответил он, и громко крикнул: – Димон, воды еще с литр притащи питьевой, наша гостья оказывается сутки ничего не ела. Будем прополаскивать желудок. – И добавил: – Я пьяных трахать не люблю. И вообще пьяных женщин не люблю.

Воду Дима принес быстро, пока я пыталась отдышаться, хорошо хоть Лукас смыл унитаз.

– Давай ка, пей. Ты должна выпить не меньше литра, – сунул он мне под нос кружку с водой.

Стоило мне выпить одну, как он подсунул мне следующую, а затем еще и еще.

Последнюю я пила уже через силу. А стоило мне её допить, то вся вода из меня полилась обратно.

Когда она закончилась, я чувствовала себя намного лучше. В голове стало проясняться.

А затем Лукас сунул мне фосфалюгель.

– Это тоже пей до дна, – сказал мне мужчина.

А я и не пыталась спорить. Сейчас мне было важно прийти в себя.

Следом мне дали таблетку аспирина. И освежающую жидкость для полоскания рта. Вот после последнего мозги полностью прояснились, настолько хорошо она меня взбодрила.

А затем мужчины вновь потащили меня в душ. И опять вдвоем.

Я хоть и пришла в себя мозгами, а вот тело пока еще было ужасно вялым.

– Что-то ты притихла, малышка? – спросил меня Лукас, прижимая к своей голой груди, тогда, как Дима, опять намочил мочалку мылом и начал меня отмывать, а я вновь зажмурилась.

Вместо ответа, я спросила:

– Тебе не противно было со мной возиться, пока я там молилась унитазному богу?

Этот вопрос меня заботил почему-то намного сильнее того, что я с двумя голыми мужчинами в душе, и сама тоже голая.

– Нет, – ответил он, слегка наклонившись и щекотно задев губами моё ухо. – К религиозным ритуалам, я отношусь с пониманием. Кроме тех, в которых приносят в жертву людей или животных. К тому же у меня мать алкоголичка. Я с ней с детства возился. Привычен к таким делам.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – удивилась я, повернув голову и подняв её вверх, так как мужчина возвышался надо мной на целую голову. И на всякий случай уточнила: – Я про маму твою.

– А чего беспокоиться? – спокойно ответил блондин. – Она не буйная была. Наоборот тихая. Просто больная женщина, вот и всё. А отец не хотел с ней возиться. Кто-то же должен был ей помочь. – Пожал он могучими плечами. И хмуро добавил: – Но это не значит, что мне нравятся пьяные женщины, я надеюсь, ты не алкоголичка?

– С ума сошел? – оскорбилась я, и тут же взвизгнула, так как, кое-кто ущипнул меня за сосок.

– Я вам не мешаю, голубки, – хмыкнул Дима, смотря на меня потемневшим взглядом, а заодно возвращаю в суровую реальность.