– Да, – я уткнулась носом в свои ладони.

– А потом, ты достала таблетки и налила воды человеку, которого мучает боль и наверняка жажда, и поставила все это на стол, так что бы он видел, но не мог сам достать, вместо того чтобы дать в руки. Я правильно понял?

– Да, – простонала я, не в силах посмотреть на него.

– То есть он там валяется на полу, подыхает от боли, мечтая о глотке воды, а ты тут сидишь и треплешься со мной на отстраненные темы?

– Да!

– Что да?! Ты еще пять вопросов назад должна была вскочить и метнуться к нему! – жестоко припечатал он.

– Ни-и-ик, – простонала я, – я не могу! Я потому тебе и позвонила, что не могу, не справлюсь! Мне хреново и страшно до одури!

– Тебе хреново?! Вася, очнись. Ты по сравнению с ним в полном шоколаде! Вот кому хреново, так это Барсику твоему.

– Он не мой!

– Твой, радость моя, твой. Так что прекрати ныть, соберись и иди, помоги ему. Дай эти чертовы таблетки и воду. Отведи в комнату, позволь отдохнуть и придти в себя. А потом мы продолжим разговор. Все, вперед и с песней!

Я жалобно посмотрела на него, на что Лазарев безапелляционно указал на дверь:

– Василиса! Не разочаровывай меня! Что за истерики и трусость? На тебя вообще не похоже. Иди!

Как во сне я поднялась, развернулась и мелкими шажками направилась к выходу. Черт, я не смогу, рухну в обморок, где-нибудь в этом дурацком коридоре.

На цыпочках двинулась в сторону кухни, но, не дойдя и до входа, остановилась, почувствовав, что не могу дышать.

Черт, черт, черт! Не могу! Я не могу! Это выше меня! Я не справлюсь!

Тихонько пискнув, еле успела зажать себе рот руками, чтобы не закричать от ужаса, и вместо того, чтобы подойти к рабу, начала пятится, до тех пор, пока опять не достигла дверей кабинета, после чего ввалилась внутрь и тяжело дыша, прижалась лбом к косяку. Трусиха! Ср*аная малодушная трусиха!

– Кх-кх, – раздалось со спины. От неожиданности я подскочила и резко обернулась.

С экрана монитора на меня смотрел Никита, меланхолично подпирающий щеку рукой:

– Семнадцать секунд, – произнес парень.

– Что? – я не поняла о чем он.

– Я ждал, через какой промежуток времени ты вернешься обратно с поджатым хвостом. Так вот – семнадцать секунд.

Я почувствовала, что безбожно краснею, несмотря на то, что крови во мне сейчас кот наплакал.

– Я дала таблетки и воду,– соврала, пряча взгляд.

– Правда? – Ник с усмешкой наблюдал за моими мучениями, – ты никогда не умела мне врать.

– Знаю, – прошептала, прикрывая глаза и пытаясь справиться с внутренней дрожью, – я действительно не могу.

– Чу, – тихо позвал меня Никита, – посмотри на меня.

Всхлипнув, отчаянно замотала головой. Мне было стыдно за свою трусость перед собой, Ником и тем человеком, что находился на моей кухне.

– Посмотри, – еще раз тихо, но настойчиво попросил Лазарев.

Я бросила на него тоскливый загнанный взгляд.

– Ты у меня молодец. Выдохни, успокойся и выйди к нему, пожалуйста. Поверь, ему сейчас хреново как никогда и от тебя зависит, как ситуация будет развиваться дальше. Просто подойди, дай ему воду, подожди, пока выпьет, отдышится, а потом проводи его в комнату и оставь одного, чтобы пришел в себя, успокоился. Давай, Вась, сделай это, а потом мы с тобой еще поговорим. Я подожду.

Я несколько раз глубоко вдохнула, потом посмотрела на экран. Лазарев мне ободряюще кивнул;

– Давай, Чу. Иди.

И мне ничего не оставалось делать, кроме как снова послушно отправиться в гостиную.

Тимур

Ночь прошла как один большой непрекращающийся кошмар. Кошмар и во сне, и наяву. Стоило только провалиться в тревожную дрему, как откуда ни возьмись, всплывал образ новой хозяйки, выдумывающей для него неимоверные, извращенные то ли задания, то ли наказания. И он стремительно выныривал из этого ужаса. Быстро, рывком, каждый раз непроизвольно вздрагивая. И тут наваливалась тупая раскатистая боль. Как и думал, сначала в такой позе было неудобно, потом до жути хотелось распрямиться, особенно когда болезненные судороги проходили по спине, вдоль позвоночника, а затем словно чувствительность кто-то выкрутил до нуля. Боль ушла, оставив после себя вязкое, тягучее ощущение, словно все мышцы то сжимаются в твердый, каменный комок, то начинают мелко дрожать. Хотя Тимур уже ни в чем не был уверен, что там дрожит или сжимается. Больше всего на свете хотелось пить, а еще чтобы эта безумная ночь наконец закончилась. Где вообще носит это Чудище? Померла что ли в этом проклятом клубе? Попыталась тряхнуть тощими мощами и рассыпалась на хр*н? Было бы неплохо… хотя, если никто не появится, то есть все шансы помереть в такой нелицеприятной позе.