– Унылый вид, не так ли? – спросил Каррингтон, проследив за движением глаз Томпсона.

– Я привык к подобным местам, – ответил тот и провел рукой по ежику медных волос. – Главное везде сходится – эта колючая проволока, бараки, радары. А сельва, джунгли или пустыня вокруг тебя – это второстепенное.

Каррингтон взглянул на Томпсона, пытаясь понять, не прикрывает ли тот растерянность показным оптимизмом. Но удивился, заметив оживленные, посветлевшие глаза Фреда. Старому боевому скакуну новое седло явно доставляло удовольствие. Или он делал какую-то ставку в своей карьере на эти края?

– Молодец, старина, – похвалил Каррингтон однокашника. – По виду ты не обескуражен. Настоящий милитарист.

– Осторожней, Бен! – сказал Томпсон. – Как бы я тебя после таких слов не зачислил в красные.

– Бог ты мой, какой ужас! – притворно охнул Каррингтон. – Объясни почему.

– Есть анекдот. По гарнизону идет дивизионный генерал. Солдаты глядят ему вослед. Один говорит: «Вот сволочь, придира. Милитарист проклятый!» А тут проходит сержант: «О чем речь, парни?» – «Мы, сэр, спорим: как лучше отличить красного?» – «Очень просто, ребята. Вон кто там пошел?» – «Командир дивизии». – «Верно. Но это для вас, честных парней. А для каждого красного он сволочь и проклятый милитарист».

Каррингтон вежливо посмеялся. Анекдот, прибывший транзитом из Штатов, имел по меньшей мере двадцать лет армейской выслуги. Но не посмеяться было бы невежливо.

Они прошли к коттеджу.

Каррингтон набрал код, открыл дверь и пропустил гостя вперед. Потом осторожно, стараясь не хлопать, повернул ручку дверного замка.

После улицы в помещении казалось студено, как в подвале бомбоубежища. Тихо шипел японский кондиционер. Сквозь прикрытые жалюзи в комнату сочилось солнце. Светлыми полосами оно причудливо расчерчивало большой красный ковер, покрывавший пол.

– Прошу, – сказал Каррингтон и радушным жестом обозначил Фреду дорогу. – Надеюсь, здесь не так жарко. Это теперь твой офис. Если, конечно, ты его не перенесешь. Располагайся. Удобства стандартные. Можешь воспользоваться.

– Не премину, – сказал Фред и скрылся за небольшой дверью.

Через несколько минут он вышел оттуда освеженный, сияющий. Пройдя к столу, на котором уже стояли бутылки и фрукты, он с размаху рухнул в глубокое мягкое кресло. Положил свободно руки на подлокотники, откинул голову на спинку.

Каррингтон налил стакан минеральной воды и пододвинул его гостю.

– Прошу. Остальное по твоему усмотрению. А пока поясни мне, что за цирк у нас в Белом доме. Сидя здесь, трудно понять, зачем позволяют старому ковбою так лихо вольтижировать на скаку. Он, по мне, и раньше не казался мудрецом, а сейчас так и вовсе выглядит дурачком.

– Боишься, Рони подпишет с красными договор?

– Ну, такого мне и на ум не приходило. Просто бывает обидно видеть, как он глупо подставляется на пустяках. Неужели те, кто рядом, не видят, что он живет в выдуманном мире?

– Еще в каком! – заметил Томпсон. – Недавно он рассказал журналистам анекдот из жизни Советов – рухнешь.

– Он их часто рассказывает.

– Этот был особо симптоматичный. Точнее, клинический.

– Не интригуй.

– Дело якобы происходит в современной Москве. Ночная темень. Близится комендантский час. Солдат с автоматом кричит прохожему: «Стой!» Тот не останавливается, а бежит. Солдат стреляет. Человек падает. «Зачем стрелял? – говорит офицер. – Этот тип до комендантского часа мог дойти до дому». «Не смог бы, – отвечает солдат. – Я знаю, он далеко живет».

– Ты меня разыгрываешь!

– Ни в малой степени.

– Тогда красным остается пошире распространить этот анекдот о себе, и от Рони ещё долго будет дурно пахнуть.