– Разрешите доложить, – тянется в струнку унтер-офицер Немов. – Саботажник.

– Так-с. И как это понимать, милейший? – небрежно осведомляюсь у железнодорожника. – Отпустите его.

Стрелки, что так невежливо приволокли этого субъекта, отступили на шаг.

– Нет, это как вас понимать? – с ядом спросил тот, всем своим видом показывая, что не желает со мной говорить. – Что вы себе позволяете? Я этого так не оставлю!

– Постойте спокойно и, главное, молча. – М-да, распустили мерзавцев, подумать только, едва коллежского регистратора перерос, а туда же, фрондёр! – Где проводник? – спросил я у унтера то, что меня наиболее в данный момент интересовало.

– Нету его, вашвысокоблагородь. – Ответ в устах Немова был невероятен. Или наоборот, то, что он не нашёл посыльного Мейра, означает большую… Хм, или, как в объявлениях пишут, «возможны варианты».

– К вам подходил посыльный? – резко спросил я путейца.

– Нет, – ответил тот быстро.

– Чёрт, штабс-капитана Крамаренко ко мне, живо! – И один из конвоиров рванул в конец состава. – Вы известили капитана Мейра о времени прибытия эшелона? – Увидев растерянность путейца, мысленно сплюнул. – Как же так? Мы время теряем! Вы-то отлично знаете, что на дистанции происходит! – Путеец отвёл глаза. Блин, ну до каких пор этот цирк продолжаться будет?! Мелкую гадость считает долгом делать каждый образованный человек! А потом удивляемся, почему злые хунхузы не пойманы, а шастают и режут всех подряд. Да… – Благодарю, пока вы тут в позу встаёте, ваших коллег, возможно, уже убивают.

Я развернулся и пошёл навстречу спешащему Крамаренко. Судя по писку за спиной, этого урода поволокли, чтобы позднее разобраться во всём более подробно.

– Сергей Петрович, выгрузка идёт по плану. – Высоченный штабс-капитан напоминал вставшего на дыбы медведя. И при взгляде на его могучую фигуру всем, не знавшим его, на ум приходило, что это «начальник штурмовиков». Сам Александр Фёдорович лишь посмеивался. Мол, боятся – значит уважают. Выпускник элитного Михайловского артиллерийского училища, он был командиром батареи из шести пушек Барановского.

– Очень хорошо, Александр Фёдорович, сколько времени ещё осталось?

– Минут двадцать.

– У нас проблемы.

Крамаренко вопросительно посмотрел на меня, ожидая разъяснений.

– Нет проводников.

– Надеюсь, они просто заплутали. – Хотя в это ни я, ни Крамаренко не верили. В худшее, а именно в сознательный саботаж путейцев, ему верить не хотелось. Возможно, к ним (да-да, не меньше пяти) привязался какой-то штаб-офицер. Мол, кокарда не блестит, сапоги у нижних чинов не сияют и так далее. По первости и хуже бывало, особенно у рядовых и унтеров, их и на гауптвахту могли забрать. Да и отбуцкать, правда последнее быстро сошло на нет, когда любителей почесать кулаки встречали хмурые и неразговорчивые сослуживцы, быстро выбившие дурь из особо бесшабашных голов. Теперь лишь время потеряем, у армеутов даже негласные соревнования были на предмет, кто лучше, интереснее и дольше задержит жандармские пешие команды. – Всё может быть… – задумчиво протянул комбатр.

– Дай-то бог, обратите внимание на перевозку снарядов. – Отпустив Крамаренко, ещё раз посмотрел на часы. – Дмитрий Александрович, как только прибудут проводники, немедленно пришлите их ко мне, – озадачил я Потапова, уж больно мне хотелось узнать (не откладывая дело в долгий ящик) причину опоздания.

– Есть, – козырнул тот и сразу направился к заведующему воинскими перевозками.

Я оглядел эшелон и пошёл обратно в своё купе. Пора «одеваться». Подвешиваю лопатку, патронные сумки, надеваю ранец, подхватываю карабин. Всё, я готов. На перроне ловлю на себе пренебрежительные взгляды, мол, как можно? Офицер – и такое… Караул, основы рушатся! Угу, а ведь Англо-бурская только-только отгремела, вернее, перешла в фазу партизанской войны, где бурские коммандо ведут безнадёжный бой. Вообще-то, мне по барабану, что потомки голландцев и бритты относятся к остальному миру, словно они господа, а остальные навоз. Кстати, эта заваруха началась раньше, чем в моём мире, и виноваты в этом сами буры. «Папаша» Крюгер решил возложить оборону республик на Второй рейх, публично пообещав кайзеру землицы с золотишком. Вильгельм хотя и любил выспренные выступления, но в этот раз не знал, что и сказать. Хотя его и считали ожившим Скалозубом, я был уверен, что это не более чем одна из его масок. В конце концов он разразился очередной трескучей речью, но вот броненосцы так и остались стоять в Вильгельмсхафенне. Зато «лимонники», очень нервные после Фашоды, мигом перебросили в Кейптаун просто дикое количество войск и тупо задавили числом. Ибо Виктория приказала потерь не считать. Сказано – сделано, заодно и концлагеря появились. И там как раз и было продемонстрировано и полезность защитного цвета, и умение метко стрелять и окапываться. И джентльмены (для меня это слово синоним бандитов и убийц с утончёнными манерами плюс жуткий трайбализм в голове) не гнушались из дорогущих штуцеров (по качеству на порядок превосходящие обычную винтовку) стрелять по своим противникам и по женщинам с детьми, кстати, тоже, но тут не всё однозначно. И достигли в этом деле больших высот. Это, так сказать, к слову о птичках…