В отрочестве, когда формировался характер, Мерривуд, Хаммерсмит и семья Окинклосс воплощали для Джеки дом и стабильность, которой ей так не хватало в последние годы. «Я ужасно скучаю по дому, – писала Джеки Юше. – Мечтаю, например, о тропинке со скользкими камешками, ведущей к конюшням в Мерривуде, о звуке туманных горнов, которые слышны в Хаммерсмите по ночам… об ощущении счастья, связывающем тебя с любимой семьей».

Джеки и Ли надеялись, что новое замужество смягчит злость матери к отцу, но, увы, ошиблись. «Я думала, все изменится, но все осталось по-прежнему», – говорила Ли. Девочки страдали, когда приходилось делить каникулы. Особенно на Рождество. Ли вспоминала: «Это стоило напряжения, огромного напряжения, и Рождество помнится мне грустным, потому что мы всегда встречали его в Мерривуде, но знали, что утром проведем здесь лишь час-другой, а потом уедем в Нью-Йорк к папе. А папа был так одинок, и в самолете мы летели чуть ли не единственными пассажирами, и Мерривуд покидали в разгар праздничного ланча… Думаю, отец очень на нас рассчитывал, мы были для него единственным raison d’être, смыслом существования, помимо спорта и игры на бирже. Мы – всегда на первом месте. Пожалуй, мы поступали так из чувства долга, потому что папа был очень одинок и рассчитывал на нас…»

Любовь Черного Джека действительно сосредоточивалась на дочерях, но на повторный брак бывшей жены он ответил, закрутив летом 1942 года серьезный, хоть и короткий роман. Его избранницей стала тридцатитрехлетняя англичанка Энн Плагг, которая в 1940-м эвакуировалась в Штаты вместе с сыном Фрэнком, оставив в Лондоне мужа, капитана Ленарда Плагга, члена палаты общин от Чатема. Энн, женщина привлекательная, бывшая актриса и модель (если верить ее сыну, у нее был роман и с Бернардом Барухом, известным финансистом и биржевым спекулянтом), обзавелась в Америке влиятельными друзьями. Приехав в 1941 году в Нью-Йорк, она стала на добровольных началах работать в Фонде помощи воюющим в Великобритании и сняла квартиру в том же доме, где жил Черный Джек. Вероятно, именно в Нью-Йорке она и познакомилась с Джеком Бувье и, по его совету, летом 1942-го арендовала для себя и Фрэнка крошечный коттедж на берегу океана в Ист-Хэмптоне. Фрэнк вспоминал: «Джеки все время в седле, и отец всегда рядом. С сестрой Джеки связывали очень близкие отношения. В то лето мы многое делали сообща, как семья: ездили на конные шоу, в которых участвовала Джеки, выходили в море на лодке, гостили у друзей, а не то проводили день-деньской в клубе Мейдстоун, где у семьи Бувье был пляжный домик. Я, конечно, был тогда слишком мал, чтобы понимать взаимоотношения взрослых, но тем не менее видел, что Бувье – стреляный воробей. Ко мне он всегда относился по-доброму и даже в чем-то заменял отца». В Нью-Йорке Фрэнк часто видался и с Черным Джеком, и с сестрами Бувье, когда те навещали отца, они даже вместе ездили в Центральный парк кататься на карусели.

В начале 1943 года отношения Бувье и Энн стали весьма серьезными, и Энн написала мужу, что влюбилась в Джека и собирается за него замуж. Семья Бувье приняла новую пассию, Энн начали приглашать на светские праздники. Родные конечно же надеялись, что Черный Джек женится и наконец остепенится. Однако Леонард Плагг, который, по словам сына, имел в Лондоне массу подружек, и слышать не пожелал о разводе и пригрозил, что, если жена попытается уйти, отберет у нее сына. Капитан Плагг был на два года старше Черного Джека, очень деятельный, слегка эксцентричный, радиолюбитель, изобретатель и ученый. И не в пример Черному Джеку, весьма богатый. Он прилетел в Нью-Йорк и уговорил жену вернуться с сыном в Англию, что она и сделала в конце весны 1943 года. Больше Черный Джек и Энн не виделись. Племянница Бувье Кэтлин рассказывала, что дядя, которому перевалило за пятьдесят, перестал встречаться с девушками из ист-хэмптонского и манхэттенского общества, сосредоточив внимание на представительницах более низких классов.