– А вот мы сейчас разберёмся, откуда ты, – сказал плащевой человек. – А ну, вперёд!

Ивана Пистолетова отвели в специальную комнату на почте, и главный почтовый (а может, не почтовый) начальник спросил:

– Объясните, для чего вы собираетесь приобрести четыре пистолета и у кого?

– Какие четыре пистолета?! – закричал инспектор.

– А вот какие! – зловеще сказал начальник. – Это ваша телеграмма? – Он показал телеграмму, которую Иван только что отправил своему руководству.

– Моя.

– Здесь чёрным по белому написано: «Прошу срочно выслать деньги для приобретения четырёх билетов и пистолетов».

– Не «и пистолетов», – сказал Иван, – а «И, точка. Пистолетов».

– Вот я и говорю, – сказал начальник, – пистолетов и точка.

– И. Пистолетов – это я! – закричал инспектор. – Это моя фамилия такая: Иван Пистолетов.

Начальник почты никак не мог поверить, что у человека может быть такая необычная фамилия. Вот, например, у него, у начальника почты, простая фамилия: Сосновский. У его заместителя фамилия ещё проще: Подсосенский. А чтобы фамилия была Пистолетов, такого быть не может. Поэтому Ивана Пистолетова продержали под пистолетом в милиции до самого утра.

И только утром, когда из Москвы пришёл ответ на запрос, участкового инспектора Ивана Пистолетова отпустили.

– Вы же мне всю операцию сорвали! – кричал он на ялтинскую милицию. – Где я теперь буду искать фотографа Стенькина с его дрессированной жабой?

– Та ладно, та не переживайте вы так, – успокаивал его начальник, смягчившись. – Та не убивайтеся. Мы вас мигом довезём до того Стенькина. Ялтинская милиция всё про всех знает. Через пять минут будете у того сарайчика, где той москаль свою скотинку держит.

И точно, Ивана Пистолетова посадили на мотоцикл и повезли вверх по дороге в сторону улицы Школьной, дом 1.

Вова Новиков разбудил ребят и Жаб Жабыча вовремя, как договаривались, в пять часов утра. Они быстро вскочили, погрузили Жаб Жабыча в его рабочую тележку и поехали со двора.

Было тихо. Только где-то вдалеке на подъёме надрывался мотоцикл и вовсю блеяла глупая пуховая коза на балконе.

– И чего она орёт как ненормальная? – спросила Люба Кукарекова. – Всех людей перебудит.

– Она Жаб Жабыча не любит. Она боится, что он к ней на балкон запрыгнет и всё сено съест. Ну всё, до свиданья.

Как только ребята вышли с Жаб Жабычем на асфальт, к ним подлетел милицейский мотоцикл.

– Ага, попались! – сказал им инспектор Иван Пистолетов.

– Ой, дядя Ваня участковый! – радостно закричал Владик. – Вы тоже здесь?!

Мальчик и решительный милиционер стали обниматься.

– Он что, тоже на «мерседес» зарабатывать приехал? – тихо спросил Жаб Жабыч Любу Кукарекову.

– Не знаю. Но мы от него на орехи заработаем! – так же тихо ответила Люба.

– Я орехов не ем, – сказал ей Жаб Жабыч. – Лучше, чтоб на креветки заработали.

В аэропорту города Симферополя шла посадка на самолёт, следующий рейсом 10–11 в 11–10 на Москву. Жаб Жабыч и трое детей ждали инспектора с билетами и ели пирожки на лавочке в скверике.

Вдруг возник фотограф Стенькин.

– Ага, попались, – злорадно сказал он. – Хотели моего напарника украсть, моего друга! Отдавайте!

– Он у вас не напарник. Он у вас раб! – смело сказал Владик Устинов.

– Мы его вам не отдадим! – добавил Витя Верхотурцев. – И не мечтайте. Это наш друг.

– Я сейчас позову милицию, – заявил фотограф Стенькин. – Она вам покажет!

– Не надо звать милицию. Я и есть милиция! – сказал подоспевший инспектор Пистолетов. – Они вам его не отдадут.

Он показал Стенькину удостоверение.

– Тогда я мафию позову, – сказал Стенькин.