Полу там не понравилось. В школе на него посмотрели как на дикаря, когда он вытащил из ранца связку амулетов, подаренных чёрной няней.

– Это от удара копьём, это для отпугивания злых духов, а это для того, чтобы быть великим воином, не знающим соперников.

Увидев сушёные кости неизвестного происхождения, учительница чуть в обморок не грохнулась.

– Не трогай эту гадость! – завопила она и выкинула амулеты в мусор. – На них бог весть какая инфекция может водиться!

Пола выставили перед классом.

– Суеверие, мальчик, – это большой грех. Если ты хочешь чем-то отличиться перед своими товарищами, ты должен демонстрировать им отличные знания и примерную дисциплину.

На следующий день школу огласил дикий вопль. Учительница полезла в стол за карандашом и обнаружила там мохнатого паука размером с крысу.

Пол клялся, что он тут ни при чём – это всё разгневанные духи, – но ему мало кто верил.

Первые годы учёбы дались ему особенно тяжело: из-за врождённой дислексии он научился читать только к третьему классу. При этом у Пола была феноменальная память на всё, что не касалось букв.

– Странный мальчик, – говорил директор. – Теоретически он мог бы стать лучшим учеником школы, но он делает по пять ошибок в слове из четырёх букв.

Природа где берёт, там и даёт. Пол настолько хорошо умел рассказывать, что старшеклассники звали его с собой подглядывать за женской раздевалкой. Его ставили к замочной скважине и велели описывать, что он видит. Один раз их застукал учитель физкультуры, но не только не отругал – а даже остался послушать.

Пол решил, что ему суждено стать великим актёром. Кто-то сказал, что он похож на Ричарда Беймера[1], и, вырвавшись из колледжа, Пол отправился покорять Голливуд.

Штаты поразили и подавили его. Бывают страны-заводы, бывают страны-фермы. Америка была огромной лабораторией, в которой постоянно создавалось что-то новое. Пол влюбился с первого взгляда.

Однако Голливуду не требовался ещё один Ричард Беймер, и Пол пошёл озвучивать фильмы: чихать, сморкаться и давить задом скрипучую скамейку. Время от времени ему попадалась халтура – сниматься на обложки любовных романов. Я видела одну: Пол в рубахе с кружевами хватал за плечи томную блондинку.

– Они меня на табуретку поставили, – усмехался он. – Девушка была на голову выше.

Платили центы, жить приходилось в одной комнате с двумя собутыльниками. В конце концов Пол плюнул на всё и записался в армию.

Несколько лет он самоотверженно боролся с коммунизмом и фиделькастризмом. Вернулся, покрытый загаром и славой: в армии он спас друга от военного трибунала. Того обвинили в краже, которой он не совершал.

– Тебе не в солдаты, а в адвокаты надо, – пробурчал на прощание капитан. – Демобилизуешься – поступай в юридическую школу.

Пол всё ещё считал себя «великим воином, не знающим соперников», поэтому сразу замахнулся на Гарвард. Экзаменационные оценки у него были на 10 процентов выше проходного балла. Однако приёмная комиссия всё равно отклонила его заявление. Гарвард специализировался на будущих конгрессменах, и его не интересовали лузеры-актёры.

Это был удар. С утра до вечера Пол подавал клюшки игрокам в гольф. Однажды ему пришлось работать с профессором психологии из Калифорнийского университета.

– Что-то ты, братец, невесел, – заметил тот.

Пол нахмурился.

– А чему радоваться? В актёры не взяли, в Гарвард не приняли. Рожей не подошёл ни туда, ни сюда.

– Не было этого, – подумав, сказал профессор.

– То есть как?

– А вот так: не было, и всё.

– Но я же помню!

– Это тебе только кажется. Прошлое – это то, что мы думаем о себе