Зэк вёл себя как надо. Не совал ему резюме, ни о чём не просил, а просто слушал и смеялся его шуткам. Кевин начал с ним здороваться.

Однажды он подвёл Зэка к лысому толстяку.

– Это очень хороший агент. Если он возьмёт тебя – считай, что твоя карьера сложилась.

Зэк превратился в благотворительный проект Кевина. Чтобы мальчик мог остаться в Штатах, он нашёл ему жену – меня. Первые деньги, общение с небожителями – Зэк чувствовал себя так, будто судьба целует его взасос.

Вскоре Кевин дал Зэку одну из главных ролей. Был подписан контракт, но в последний момент руководство студии решило пригласить солидную звезду.

– Ваш мальчик, конечно, симпатичный, но он пока никто, – сказал исполнительный директор. – Зрители не пойдут на него.

Контракт был расторгнут, Зэк получил отступное… и впал в затяжную депрессию. Я утешала его, как могла. Но в этот момент появился Пол, и мне стало некогда.

Зэк едва перенёс двойное предательство – жены и старшего друга (тогда он во всём винил Кевина). Мы разъехались; я узнавала о его новостях от общих знакомых. Зэк опять начал карабкаться в гору: снимался в роли солдат, мелких негодяев и проходных любовников. Его жизнь на экране была коротка: как правило, Зэка убивали через минуту после появления. Но это случалось регулярно – что уже означало успех.

Наверное, его можно понять. Он слишком многое вложил в свою карьеру, и для него немыслимо потерять всё из-за такой ерунды, как грин-карта. И всё-таки простить его невозможно.

Когда-то Зэк любил меня – это было видно, – и я по инерции жду от него лояльности. А он ведёт себя так, будто я чужая тётка, которую не грех пошантажировать. В голове болтаются мысли: «Сукин ты сын! Тебя бы вообще здесь не было, если б я не пошла за тебя! Сидел бы в каком-нибудь кукольном театре и гавкал за сценой».

Впрочем, чего я ожидала? Что посеешь, то и пожрёшь.

С Зэком надо было поговорить, и я отправилась к Агнессе.

Многоквартирный комплекс. Чахлые пальмы, полные урны. Я не была здесь уже пару месяцев, если не больше.

– Мардж приехала!

Стеклянная дверь отъехала в сторону, и мне навстречу вылетела Пи-Пи.

– А у меня Элмо есть! – Красный пучеглазый монстр был наряжен в трусы и пластмассовую корону. – Это мой жених! Хочешь его поцеловать?

– Чужих женихов целовать неприлично.

Из кухни появилась Агнесса. Мы обнялись. Я украдкой оглядывала квартиру: дома ли Зэк?

– Тогда пусть мама Элмо поцелует! – прыгала вокруг Пи-Пи. – Она тёща, ей можно!

Агнесса рассказала мне, что Элмо – проклятие её жизни. Перед Рождеством его по каждому телеканалу показывали. Пи-Пи как заело: «Хочу Элмо! Хочу Элмо!» Отправились в магазин, а его нет. В утешение пришлось купить голову Барби с расчёсками и бигуди в наборе.

– Через месяц смотрю – привезли этого пучеглазика, – вздохнула Агнесса. – Пи-Пи опять за своё: «Хочу!» Теперь Элмо через день женится то на ней, то на голове Барби.

Я похихикала и посочувствовала. Ну да, классический приём раскручивания на два рождественских подарка вместо одного. Вопящий ребёнок – лучший двигатель торговли.

Зэка дома не было. Я напряжённо размышляла: спросить о нём, или не стоит? Но Агнесса сама начала разговор:

– Тут пару дней назад твой адвокат заходил. Ты хочешь развестись с Зэком?

– Да.

– Ну и правильно. Он по дому вообще ничего не делает.

Любимый анекдот Агнессы: «Как называется бесполезный кусок плоти на конце члена? Ответ: мужик».

Она приехала в Штаты по приглашению феминистского театра. Единственным мужчиной в нём был реквизитор Карл. Бог ведает, как туда занесло рыжего пузатого жизнелюбца. Возможно, охотничий азарт, возможно, сексуальное извращение. Театралки придерживались крайних взглядов: вся власть феминисткам, потому что мы добрее и сердечнее. Кто не верит в нашу доброту – получите в морду.