– Больно вы грамотный! – ощерился вчерашний студент-комсомолец. – Всю политику изучили!

– Эх, да что ты знаешь! – угрюмо насупился Василий Ионович. – Если б меня фриц не взял контуженым под Сталинградом осенью сорок второго, быть мне полковником как минимум!

– Не может такого быть! – Инженер все еще тряс головой, отгоняя немыслимую сцену расправы. – Наверняка не коммунисты его убили, а фашисты или вообще бандиты!

– Молодой ты еще! «Изрубили эти детки очень многих на котлетки!»[92] – Шофер с хрустом дернул рычаг переключения передач на «вторую» в начале крутого подъема. – Не била тебя жизнь. Слушай лучше старого декабриста[93] да мотай на ус!

– Остановитесь на минутку, пожалуйста! – нашел выход из неприятного разговора инженер. И продолжил стеснительно: – Вы говорили, что скоро приедем, а где в поселке искать туалет.

– Сейчас! – охотно согласился собеседник, прижимаясь к кювету перед встречным грузовиком. – Погодь только минутку, на сопку залезем, там место есть шибко красивое! – В подтверждение слов он сильнее прижал педаль газа. – Часто инструктора из обкома в Зарубино вожу, так он вообще манеру взял каждый раз там облегчаться.

Вид с круто спадающего в море склона действительно открывался отличный. Справа, километрах в трех, разворачивалась масштабная стройка сразу двух кварталов многоквартирных домов. Несколько пятиэтажек были уже почти закончены, крохотные фигурки рабочих крутились по их крышам. Ясный намек любому приезжему, тем более климат в этом краю совсем не «сибирский»: говорят, в тайге можно найти виноград и абрикос… Пожалуй, не хуже благодатного Саратова, не говоря уже о холодном Свердловске или Новосибирске.

Далеко на горизонте, слева от заросшего лесом горба полуострова Зарубина, за бухтой Троицы и заливом Китовым, виднелась громада горы Туманной – Гамова. Сосредоточие силы, как уже успел донести словоохотливый водитель. Заходящее за спиной солнце высвечивало вершину с зацепившейся белой шапкой облаков нереальным голубым цветом так, что было сложно отвести взгляд.

Невзирая на вечернее время, внизу, по кромке берега, кипела стройка будущего порта. Как игрушечные, копошились жуки бульдозеров и экскаваторов, юркие зилки-самосвалы водили хоровод от бетонно-растворного узла, солидными каплями выделялись несколько новеньких КрАЗ-222. Рядом с берегом ковырял дно земснаряд Дальтехфлота. Куда-то в сторону Уссурийска уползал по низкой насыпи тепловоз с десятком вагонов. На краю расчищенной площадки серым пятном выделялся длинный двухэтажный склад. Широкая надпись «таможня» поперек фасада и развевающийся на невысоком флагштоке красный флаг не оставляли сомнений – к международному статусу будущего порта тут относятся очень серьезно.

– Прожектеры, – скептически оценил индустриальный пейзаж пристроившийся рядом шофер. – Кто-то в Москве вбил себе в голову, что в этой дыре место крупному порту[94]. Еще какие-то контейнеры придумали, вон, гляди. – Он протянул руку, указывая на непропорционально огромную, засыпанную гравием площадку. – Заасфальтируют недели через две, и получится этот… как его… контейнерный терминал. Большей дурости еще поискать надо, железные ящики таскать туда-сюда по миру.

– Зря вы так, – аж обиделся молодой специалист. – Я недавно в «Технике – молодежи» читал серьезную статью о перспективах трансевразийского транспортного коридора…