Тут Алиса отвела волосы со лба растерянным жестом, осознав – ляпнула нечто, что Лань Тау вполне может счесть за попытку подлизаться.

– Это правда, – быстро проговорила она. – Вы не только знаменитый историк, но и потрясающий писатель. Я и сама мечтаю написать книгу… Простите, вам это неинтересно. Позвольте мне только задать ещё один вопрос: почему вы не пожали мне руку в знак знакомства? Ведь это же выражение явной неприязни, даже пренебрежения. Но почему? Вы сами согласились на встречу, мистер Лань Тау, а я не сделала вам ничего плохого.

Китаец, до этого выглядевший очень серьёзным и сосредоточенным, расхохотался в голос. Он, старинный индюк, откровенно напал на бедняжку. Его можно было бы оправдать, если бы жил Тау традиционной китайской жизнью и никогда не видел людей из европейского общества. Но это было совсем не так. Мужчины семьи Лань получали образование в престижных учебных заведениях других стран и жили такой же жизнью, как и студенты со всего мира. Ели вилкой, пили колу, пользовались услугами женщин за деньги. Но почему именно с этой девушкой он решил показать себя истинным китайцем, Тау так и не понял.

– Алиса, простите меня. Я был не прав. Да, вы гость в моем доме, но не обязаны знать наши традиции и почитать их. В нашей стране просто не принято касаться незнакомцев. Один – речь о личном пространстве, два – не гигиенично. Простите, я больше так не буду.

Проговаривая эти слова сквозь смех, Тау даже не осознавал, насколько легко ему давалось общение с незнакомкой из такой близкой, но такой далёкой страны.

И этот искренний и заразительный смех не остался незамеченным в доме. Сегодня резиденция Лань принимала ещё одну, немаловажную, гостью. Сюин стояла под дверью кабинета Тау и сжимала кулаки от досады. Служанка предупредила её, что жених встречается с журналисткой. И самолюбие девушки сейчас трещало по швам. Мало того, что человек, отвращающийся от журналистов, пригласил женщину в дом, так ко всему прочему смеётся с ней как ребенок.

Сюин готова была уже ворваться внутрь, когда внутренний голос остановил её. Лучше понаблюдать. Услышать, а не увидеть – вот цель, которую внезапно поставила себе раздосадованная невеста.

Алисе очень нравилась мысль – характер человека можно определить по тому, как он смеётся. И когда засмеялся Тау, её словно накрыло тёплой волной, и отлегло от сердца. Стало вдруг так спокойно и хорошо. Получилось же найти в этом мужчине… да хотя бы просто внимательного слушателя? Ведь и правда, насколько легче после того, как выговорилась.

– Я тоже больше так не буду! – девушка и сама засмеялась, тихо, но звонко. Смех её был очень приятным. – Спасибо, что объяснили мне всё, мистер Лань. И хотя у нас в России любят повторять, что правила для того и существуют, чтобы их нарушать, я постараюсь так не делать. Обязательно почитаю сегодня вечером в отеле о ваших обычаях… Ой, диктофон!

Отдаваясь порывам настроения, Алиса порой становилась немножко неловкой и несобранной. Вот и сейчас она случайно задела диктофон, лежащий на подлокотнике кресла, и тот полетел на пол.

Девушка подняла его со смущённым видом.

– Всё в порядке, запись идёт. Хотя это и не совсем интервью, но всё же… Вы сказали, Тау, что вам нужно подумать, – продолжила она. – То есть сейчас вы ничего не можете рассказать? Прошу вас, посмотрите рисунки… даже если я вас не убедила – это же неплохие рисунки. Я закончила художественную школу с отличием, достоверно изображаю по памяти хоть раз увиденное. Пожалуйста! Вдруг вас привлекут какие-то детали, докажут вам, что я действительно видела всё это…