– Костров, прощай! – крикнул ему вслед старший Лань и прошептал лишь одними губами конец фразы: – Не держи на меня зла…

Сердце молодого китайца сжалось от боли. Чжи кинулся в свою комнату под пламенные взгляды всех присутствующих, а когда уже выбегал из дома, лишь расслышал дикий рёв отца:

– Лань Чжиюй-й-й!

***

Чжи нашёл свою возлюбленную лишь через час. Когда он оказался за воротами дома, отца и дочери уже след простыл. Ему пришлось не только побегать по местам, где предположительно могли прятаться русские промышленники, но и поднапрячь мозги, чтобы раскрыть их истинное расположение.

Но всё оказалось просто. На южной окраине Бейнджина собрались торговцы и их семьи в надежде поскорее убраться из города, охваченного революционными волнениями. Люди шептались, что сама императрица Цыси приложила руку к происходящему. Но особо пострадавшие просто молчали, дожидаясь своего экипажа, и молились, чтобы армия Синьхуа не застала их врасплох.

Настя сидела на огромном чемодане, обхватив себя руками. Она уже знала, что жить в этой стране больше не безопасно, но так сильно не хотела уезжать, что вот-вот была готова сорваться с места и бежать обратно к любимому. Её останавливало лишь одно – слова, сказанные стариком Лань, о том, что семья может пострадать.

Нестерпимое горе, которое испытывала девушка, выливалось солёными слезами и замочило всю нежнорозовую атласную ткань цзюнзе.

– Хинган (дорогая)! – внезапно раздался знакомый голос за спиной Анастасии.

Костров поднял усталый взгляд на дочь, понимая, кому все эти слёзы были предназначены. Он не стал её останавливать, а просто погладил по голове и подал руку, чтобы та слезла с огромного деревянного чемодана.

Настя не медлила. Она как пушинка слетела с деревянной коробки и в несколько шагов оказалась у любимого в объятиях.

Они держали друг друга и молчали. Здесь были не нужны слова. За них всё говорили сердца, бьющиеся в унисон. Так громко и так больно, что казалось, грудная клетка разорвется. Чжиюй даже не пытался стирать слёзы. Он давал волю эмоциям и упивался горем.

– Ihre Kutsche ist bereit, Herr (ваша карета готова, сэр), – объявил тучный немец, только что закончивший запрягать тройку чёрных жеребцов.

– Настя, нам пора!

В ушах девушки эти слова зазвучали как приговор. Она с трудом оторвалась от парня и взглянула в его глаза, пытаясь их запомнить. Но раздавшийся неподалёку артиллерийский удар окончательно разрушил прощальную атмосферу. Толпа загудела, а девушка, прикрыв дрожащие ресницы, поднялась на цыпочках и поцеловала в губы того, кого больше в своей жизни ей встретить не суждено.

– Анастасия! Живо в карету, – Костров начал выходить из себя.

В тот самый момент, когда Настя готова была уже уйти, Чжи дернул её за руку и протянул начищенную до блеска металлическую пластинку круглой формы.

– Возьми… Пусть это зеркало навсегда сохранит память обо мне для тебя. Не печалься, моя дорогая девочка, тебя ждёт прекрасная жизнь. Раны затянутся, обязательно затянутся…

Через два дня пути Анастасия с отцом оказались на своём торговом судне. Они покидали Империю Цинь в то время, когда российская армия вела кровопролитные бои в самом сердце древней столицы.

Тонкая полоска берега окончательно растворилась в горизонте, а Настя достала из кармашка подарок Чжи, нежно коснулась губами прохладной металлической поверхности и прошептала:

– Я не забуду тебя никогда…

Россия, Подмосковье, г. Щёлково, 2023 г.

Алиса возвращалась домой в приподнятом настроении – улыбка нет-нет да касалась пухлых ярких губ. Очень уж интересной получилась беседа с известным художником. От пожилого человека со сложной судьбой исходило тепло и умиротворение… Девушка даже немного завидовала – не жизненным испытаниям, конечно. Такому не позавидуешь. Просто он сумел пронести через них вдохновение. И его любовь к холсту и палитре, к многогранности цвета и совершенству форм так понятна – ведь Алиса сама когда-то мечтала стать настоящим живописцем… Что ж, не сбылось, зато теперь она – журналистка, и в её профессии тоже есть место ярким творческим порывам.