Когда перед взглядом девушки заблестела голубая гладь реки, она перестала видеть окружающее. Не осталось ничего напоминающего о сегодняшнем дне. Словно в воздухе растворилась группка шумных китайцев, в которых даже несведущая иностранка признала провинциалов.
Ничего и никого… только у воды – высокий узкоглазый парень обнимает милую рыжеволосую девушку.
И сердце снова резкой болью разорвало на части…
Зеркало… непонятный кусок бронзы, вобравший в себя тоску двух людей, черноту их обуглившихся мечтаний, страдание от душевных ран… Благословение на тебе или проклятье?
Картинка вдруг стала чёрно-белой, как в негативе. Странный шум обволакивал мозг. Алиса закрыла глаза и заткнула уши.
Зачем?!
«Зачем ты меня мучаешь? Куда ведёшь? – вопросы вновь терзали враз потяжелевшее сердце. – Облегчило ли ты участь моей прапрабабки, впитав в себя часть её тоски? Которую вливаешь теперь в меня… Ты злая вещь? Мне никак тебя не понять… Что ты такое? Дай знать!»
Алиса кое-как доплелась до какой-то скамейки и упала на неё почти без чувств.
Прошло не меньше получаса, прежде чем слабость отступила, сердцебиение пришло в норму, мысли окончательно прояснились. Девушка вновь почувствовала себя здоровой, но задумчивость не покидала её.
Алису уже не интересовали исторические достопримечательности Пекина. Не развлекали удобства и роскошь первоклассного отеля. Она считала минуты до того времени, когда можно будет наконец-то вызвать такси и отправиться к человеку, любезно откликнувшемуся на просьбу о встрече.
Но когда Алиса Гончарова оказалась у нужного ей дома на склоне горы Дунлин…
Все вновь вылетело из головы. Перед девушкой был целый комплекс, окружённый чудесными деревьями, непривычными взгляду русского человека.
Старинный китайский дом, как из сказки. Он не просто по-восточному прекрасен, он несёт на себе отпечаток особой азиатской изысканности, древней гордости, передаваемой из поколения в поколение. В загадочном вечернем свете особняк казался невероятным, почти призрачным… Его уверенно окружали другие здания, видимо, более поздние пристройки. И во всём – отблеск величия и безусловного достатка.
Вот здесь-то и жил историк Лань Тау.
«Боже мой! – в смятении подумала Алиса. – Зачем я сюда приехала? О чём вообще думала? Это же семья миллиардеров, сливки общества. Кто тут захочет выслушивать мои страшные сказки, пусть и к ночи?»
Но такой уж она была – чем жутче, тем отчаяннее подхлестывало вперёд.
На минуту Алиса замерла перед всем этим великолепием.
«Но что за глупые мысли? – подумала она. – Богатые или не очень, русские, китайцы… мы все люди. С чего мне бояться и переживать?»
Но она, конечно же, боялась и переживала. Хотя знала, что выглядит хорошо. Даже очень. Фигуру приятно облегал брючный костюм, не вычурный, но элегантный. Дорогая ткань – тёмно-зелёная, глубокого малахитового оттенка. На её фоне особый блеск приобретали распущенные по спине длинные локоны, чуть присобранные у висков. Закрытые чёрные туфли на высоких каблуках. Немного неяркой помады, но длинные тёмно-рыжие ресницы и светлая кожа с природным нежным румянцем не нуждались в косметике.
А еще – изящная, но вместительная сумка. В ней – зеркало, из-за которого она, Алиса, здесь. Магическая вещь вернулась на родину… она чего-то хочет… ждёт… торопит.
«Хватит дрожать, Гончарова, – приказала самой себе Алиса. – Лань Тау сегодня увидит зеркало. Я так решила».
Глава 8
Когда Тау открыл дверь, перед ступеньками стояла именно она. Девушка, личное дело которой он прочитал от начала до конца раз сорок. Чьи зелёные глаза с фотографии не давали покоя, выбивая всегда сдержанного мужчину из равновесия. В груди разрастался комок энергии, взявшийся невесть откуда. Одновременно раздражающее и интригующее чувство, доселе не испытанное историком. Такого любопытства он ещё не ощущал по отношению ни к одной из женщин.