– Ну, входи, коль не шутишь… Чаю попьем, поболтаем. Только недолго. Ко мне скоро парень должен прийти. Мы с ним встречаемся. Тебя как звать-то?

– Аня.

– А меня – Лиза, – улыбнулась девица.

Гостья разделась, обула предложенные квартиранткой тапочки и прошла в гостиную, обставленную в мещанском духе. Диваны с гнутыми спинками, лиловые занавески, картины на стенах, буфет с посудой и круглый стол посередине. На столе – ваза с фруктами и бутылка вина. С высокого потолка свисает позолоченная люстра. Все это напоминало… какую-то комнату для свиданий.

– Ты садись покуда, а я в кухню, чай заварю, – сказала Лиза и удалилась.

Аня опустилась на стул, достала из сумки гостинцы и принялась распаковывать. Коробка конфет, пачка кофе, апельсины, две банки консервированных ананасов, сыр, колбаса и печенье. Все это выглядело несколько чужеродным на пестрой скатерти с бахромой.

Стены в доме были толстые и хорошо поглощали звуки. Аню смущала непривычная тишина. Она с любопытством осматривалась, все больше удивляясь. Время тут словно остановилось, сохраняя прошлое почти нетронутым. Обои в полоску, фигурный паркет, на картинах изображены жанровые сценки, – сватовство гусара, дуэль, пикник в парке. Не исключено, что это подлинники, которые стоят уйму денег. Интересно, эта Лиза – надежный человек? Как наследники доверили ей столько добра?

«Не мое дело, – оборвала себя Аня. – Без меня разберутся!»

Закрытая гардинами дверь, похоже, ведет в спальню. Гостья с трудом сдерживалась, чтобы не заглянуть туда.

– Ну, вот и я! – объявила квартирантка, неся на подносе заварной фарфоровый чайник и две чашки. Увидев выложенные на стол гостинцы, она обрадовалась. – Конфеты, печенье! Ура! Я обожаю сладкое!

О покойной хозяйке Лиза больше не проронила ни слова. С удовольствием уписывала угощение, прихлебывала чай и сыпала пошлыми шуточками. Ее губы были ярко накрашены и оставляли следы на краю чашки, одежда смахивала на пеньюар, а цветочные духи били в нос. Простенькие сережки в ушах, тонкие серебряные колечки на пальцах, нитка голубых бус на шее. По виду и нехитрой лексике – девица легкого поведения.

«Не устроит ли она тут притон? Будет парней водить, гульбища затеет», – подумала Аня и спросила:

– Ты работаешь или учишься?

– Вот еще! – фыркнула Лиза. – Зачем мне учиться? Я и так проживу.

– Значит, работаешь?

– Угу.

– И много тебе платят?

– На хлеб с маслом хватает.

Она избегала подробностей, а гостье было неловко допытываться.

«Полезу ей в душу, она меня выгонит, и я ничего не узнаю, – рассудила Аня. – Что дяде рассказывать?»

Слово за слово, девушки все-таки разговорились. Оказывается, Лиза присматривала за одинокой Верой Карловной, и та полюбила ее, как дочь.

– Она несчастная была и добрая. Со мной последним куском делилась. Замуж так и не вышла, всю жизнь в научном архиве проработала. А когда на пенсию ушла, ее вообще забыли. Никто к ней не заходил. И она ни с кем не дружила. Даже с соседями!

– Покажи альбом с фотографиями, – попросила Аня.

– Нету альбома! Сожгла его Вера Карловна вместе с прочими личными вещами. У меня рука не поднялась, так она сама сожгла. Никому, говорит, это после моей смерти не понадобится. Чувствовала, что не выздоровеет.

– Жалко ее?

– Привыкли мы друг к другу, – улыбнулась квартирантка. – Она бездетная была, а я сирота. Отогрела она меня, домашним уютом одарила. Я за проживание платила чисто символически. Помогала ей, чем могла. В магазин сбегать, мусор вынести, прибраться. Вера Карловна много не требовала.

Аня собиралась остановиться у пожилой дамы на несколько дней, а теперь куда ей идти? Обратно на вокзал? Возвращаться в Москву? Илья с Ириной будут гулять по Питеру, а она…