Напрасно. Он мог бы догадаться: она все равно поймет. Не как психолог, а как его сестра.

Тема смерти Александры была чувствительной для любого члена семьи Эйлер, а уж для Яна сложно было представить нечто более болезненное, опасное… разрушительное. Четырнадцать лет назад, когда все только произошло, к нему присматривались все. За ним следили, его никуда не отпускали одного, за него боялись.

Но свое горе, как простуду, он перенес на ногах. Ян не сорвался и не сломался, он продолжил жить, и иногда Нине казалось, что он пережил тяжкую весть лучше, чем все они. Она опасалась, что ее выводы преждевременны. Она следила за братом особенно внимательно – она ведь уже была психотерапевтом, пусть и только-только окончившим обучение! Она ждала рецидива, срыва, которого опасались все.

Но шли годы, а Ян не менялся. Он никогда не говорил о сестре, хотя вряд ли он ее забыл. Ему было проще держать все в себе, однако это не плохо и не хорошо, просто такой уж он человек. Чем больше времени проходило, тем крепче становилась уверенность Нины: он справился, Рубикон перейден, теперь уже опасаться нечего.

И вот это случилось – спустя столько лет, в ничем не примечательный день, в месте, которое никак не могло быть связано с Александрой. Конечно, триггером наверняка выступила девушка, похожая на нее. Но почему это вызвало такую сильную реакцию, что задело даже пуленепробиваемого Яна?

– Это нормально, что ты скучаешь по ней…

– Я не скучаю, – перебил ее Ян. – Я просто думаю о ней каждый день. Каждый день – одинаково, и вчера – не больше и не меньше, чем обычно.

– Это стечение обстоятельств.

– Да, я знаю, но… Я увидел не просто похожую на нее девушку, Нина. Я увидел ее саму. Не ту, какой она была четырнадцать лет назад, и мне вдруг показалось…

Он не смог закончить – даже через иронию, не смог. Но это было не нужно, Нина сама обо всем догадалась.

– И ты невольно подумал: а что, если она? Если ее смерть была страшным сном, а на самом деле Саша все еще жива?

– Вроде того, – неохотно ответил Ян.

– Ты сам знаешь, что это невозможно. Мне очень жаль.

– Дело не в том, что я увидел ее… Я еще почувствовал, что она передо мной… Мне не примерещилось, все во мне говорило: вот же она, сидит и смотрит на тебя! Я знаю, как это звучит и чем кажется. У меня только один вопрос: я сошел с ума?

– Нет, – вздохнула Нина, и она не лгала ему. Она надеялась взять на себя хотя бы часть его боли, но уже знала, что это невозможно.

– Тогда как это объяснить?

– Нервное расстройство, вызванное переутомлением. Я бы порекомендовала тебе пойти в отпуск, но ты ведь от этого дела не откажешься, так что… Постарайся не зацикливаться на том, что якобы видел. Позволь себе забыть.

– Не слишком ли это много для нервного расстройства? Она действительно показалась мне настоящей!

– Нет, это не слишком много. Ты не просто ее брат. Вы ведь были близнецы, это на многое влияет.

– Это ни на что не влияет.

– Ян…

– Это ни на что не влияет, – жестко повторил он. – То, что мы близнецы, не дает мне никаких преимуществ перед тобой или Павлом. То, что говорят про близнецов, – в основном бред. Мы никогда не слышали мысли друг друга. Я не всегда понимал, что у нее на уме. И когда она уехала, это стало для меня таким же шоком, как для вас. Я не знал до последнего!.. А момент ее смерти? Я много слышал о том, что близнецы чувствуют боль друг друга. Смерть тем более должны почувствовать! Но знаешь, что я почувствовал в миг ее смерти? Ни-хре-на! Так что не надо мне заливать тут, что мы – близнецы, поэтому мне простительны глюки.