Мне казалось, что меня обнимает, мурлыча и жмурясь, огромный кот. И я тоже становлюсь вместе с ним кошкой. Хочу ластиться и тереться о его грудь щекой. А когда его рука скользнула к моей талии, выгнулась дугой.

Дракон с еле слышным стоном выдохнул и снова шумно втянул в себя воздух.

– Как же ты сладко пахнешь! Какой же у тебя дурманящий магический аромат! – То ли промурлыкал, то ли прорычал Девид. – С ума можно сойти!

Он зарылся лицом в мои волосы и снова застонал. А меня начало колотить мелкой дрожью. Тело тут и там пронзали непонятные ощущения. Оно словно раскалялось внутри печи объятий Девида.

Он распалял во мне неизвестные чувства. Жар рук дракона пронзал меня насквозь, превращая в вулкан неизведанных желаний. А когда Девид распахнул глаза, они были золотыми!

От неожиданности я дёрнулась в его руках. Дракон моргнул, замер. А потом медленно, словно боясь разбить хрупкую вазу, усадил меня в кресло, не разжимая рук.

Было ощущение, что он боится расстаться с чем-то дорогим. Потерять что-то невероятно ценное. И, когда Девид смог разжать объятия, стон разочарования вырвался у нас обоих.

– У тебя здесь сильное магическое поле. Оно пропитывает тебя насквозь и делает похожей на одарённую. С этим очень трудно бороться. Мне это стоит больших усилий.

Он тяжело дышал, усаживая меня за стол, а я едва не вцепилась в рукав его камзола. Девид это заметил, но ни единым словом не дал этого понять. Ни усмешкой, ни презрительным взглядом.

Сосредоточенно сделал шаг в назад, ещё один и уселся напротив меня.

– Значит, мне надо уехать отсюда подальше. И вам, Ваше Высочество, будет легче, и я смогу заниматься тем, что умею.

– А вот это вряд ли. – Взгляд монарха стал суровым. – Для тебя, Зеркальница Агата, ничего не изменилось. Мне, как и прежде, нужна любовь.

– Но то, что у вас есть, на неё не удастся обменять!

Девид подобрался, как хищник перед прыжком.

– Вы знаете, что это такое?

Он снова прищурил глаза и едва заметно подался вперёд. Его взгляд был таким пронзительным, что я откинулась на спинку кресла, чтобы стать от него хоть капельку дальше.

– Это слепок, с которым невозможно работать.

– А почему он получился таким, понимаете?

Язык чесался выпалить, что его безразличие испортило демонское проклятье, но надо было скрываться. Кто я такая, чтобы это знать? Зеркальница об этом догадаться не могла.

Значит, надо было прикидываться бездарной. А ещё, недалёкой, суеверной и испуганной. Хотя нет. Мне действительно было страшно видеть отпечаток проклятья монарха. Дракона.

– Мне кажется, что вы настолько великий правитель, что мои инструменты не могут вместить даже крохотный кусочек вашей души, Ваше Величество.

Девид Грэхэм V усмехнулся и тоже откинулся в кресле.

– Серьёзно так думаешь? Прямо такими словами? Что-то не верится. Ещё варианты есть?

– Ну-у-у-у, – протянула я, – может сломались амулеты? Бывает же такое?

– Но ты ведь в это не веришь? Да?

Я поёрзала в кресле. Прикидываться абсолютной дурой не хотелось. Но и выдавать себя было нельзя.

– Мне кажется, что я слышала поверье о северных ворожеях. – Я сделала страшные глаза и начала водить руками, словно этой колдуньей я и была. – Они варят какие-то зелья, читают заклинания, а потом замораживают душу. Сама я не видела, но моя предшественница рассказывала, что к ней приходила женщина с такой ледяной глыбой внутри. И слепок у неё получался какой-то не такой.

– Как у меня? – Девид приподнял одну бровь, словно проверял меня на честность и смелость прыгнуть с обрыва.

– Ну-у-у-у, – протянула я, – этого я как раз и не знаю. Она мне не оставила тот слепок. Просто говорила, что он был мутный и толстый. Ваш под это определение подходит. Может северные ворожеи и тут наследили?