Да, извините, отвлекся. О событии, произошедшем в нашей дивизии. В стройные ряды нашей дивизии ПВО влилось сразу две тысячи воронежских девушек-комсомолок. Соответственно из них вылилось сразу две тысячи мужчин, направленных в артиллерийские части и части войсковой ПВО. Красная армия уже начала испытывать дефицит качественного личного состава. Некоторые подразделения – пулеметные роты, связисты, посты ВНОС, прожектористы – почти полностью состояли из девушек. В батареях СЗА их, конечно, было меньше. Нашей досталось полтора десятка новоявленных зенитчиц. Они заняли все должности связисток, пятерых определили в расчет ПУАЗО. В расчетах орудий девушкам достались четвертые номера. Ворочать восемнадцатикилограммовые снаряды им было тяжело, к оптической трубе и установкам прицела их пока подпускать опасались. А работа по совмещению прицельной и орудийной стрелок не требует больших физических усилий или умственных способностей.

Девчонкам выдали мужское обмундирование самых маленьких размеров, но все равно на четыре-шесть размеров больше, чем надо. То же самое относилось к обуви. Новоявленным зенитчицам достались английские ботинки с обмотками. Самый маленький размер – сорок второй, а им нужен максимум тридцать седьмой, а некоторые могли обходиться и тридцать четвертым. Смотришь на такую бредущую по огневой позиции мешковатую фигуру в висящей на ушах пилотке, шаркающую английскими ботинками, и не знаешь: то ли смеяться, то ли плакать. Постепенно удалось разглядеть, что большая часть пополнения это полненькие, широкобедрые, грудастенькие девушки лет девятнадцати. Полненькие, конечно, на мой вкус, сформированный модными журналами с их палкообразными моделями девяносто – шестьдесят – девяносто, рост от ста семидесяти пяти. Другие больше походили на еще не совсем сформировавшихся худеньких подростков. Из вторичных половых признаков в лучшем случае – юбка. На них, видимо, сильно сказались голодные годы в начале тридцатых. И те, и другие, мне, продукту акселерации семидесятых, доставали максимум до плеча.

Поскольку наш расчет прибыл после всех этих событий, то остался единственным в батарее мужским монастырем. Хотели и нам девицу подкинуть, но тут я уперся всеми четырьмя конечностями. Только-только отработали взаимодействие и взаимозаменяемость номеров, ребята в любых условиях работали как хорошо отлаженный механизм швейцарских часов, а теперь что? Опять все заново начинать?

– Товарищ старший лейтенант, нельзя такой расчет разбивать!

– Какой такой?

– Слаженный. Мы же все нормативы с запасом выполняем, у нас темп стрельбы двадцать в минуту… мы «мессера» одним снарядом…

– Ну пошли, посмотрим.

Проверка длилась минут двадцать. Когда прозвучала команда «отбой», Филаткин только головой покачал.

– Черт с вами, не хотите девицу себе в расчет брать – не берите. А зря.

Я придерживался абсолютно противоположного мнения, но предпочитал держать его при себе. Появление на огневой позиции противоположного пола несло массу дополнительных бытовых трудностей. Для девушек пришлось выкопать две отдельные землянки, а соблюдение женской гигиены… К тому же женская монополия нашей Олечки была безнадежно утеряна. Первое время вновь прибывшие и уже послужившие зенитчики присматривались друг к другу, а потом в батарее началась не жизнь, а разлюли малина. Некоторые из этих доброволок, несмотря на тщательный комсомольский отбор, оказались в обращении просты и безотказны, как трехлинейные винтовки образца девяносто первого дробь тридцатого. Природу не обманешь. Кое-кто на первых порах капризничал, но после соблюдения определенных ритуалов «чистки, смазки и ласки» так же позволял «отстреляться». Причем показывали, как правило, более высокую «скорострельность», чем обычные магазинки. Хорошо хоть пулеметчиц, если следовать такой терминологии, в батарее не оказалось.