А что у нас в пассиве? Моя легенда шита белыми нитками, и стоит копнуть поглубже, я моментально оказываюсь в застенках НКВД с клеймом «немецкий шпион». А там из меня начнут выбивать явки, пароли, имена сообщников. А поскольку ничего этого я не знаю, то могут и до смерти забить. Бр-р-р, даже холодом потянуло. Да, лучше сидеть тихо и не высовываться. В самом лучшем случае меня ждет местная психушка, в худшем – стенка и безымянная могила, или крематорий. Никто и не вспомнит, как звали.

А между тем год нам всем предстоит веселый. Из всей хронологии точно помню только одну дату – 19 ноября, начало нашего наступления под Сталинградом. Немного. А ведь были еще Воронеж, Харьков, Керчь, Вторая ударная, Сычевка… Да много чего было, все и не упомнишь. Может, анонимку написать? Так ведь далеко она не уйдет, а про эти события знаю только то, что они были. И в интернете не посмотришь. Не поверит никто, а автора могут и найти. Тьфу, тьфу, тьфу. Извини, Петрович, случайно вылетело. Остается влиять на события только на микроуровне. Ну хотя бы батареи, да даже одного орудия. Уж это-то мне по силам. Ну да, ну да, не стоит свои силы переоценивать, прикажет Филаткин, и встанешь поперек пути немецких танков, которым плевать на все твои исторические послезнания. Намотают мои кишки на гусеницы и дальше поедут. Ну вот уж хрен! Трое таких мотальщиков уже отъездились, один точно вместе с экипажем. Только бы под гаубичный или минометный обстрел не попасть, тогда вся надежда на глубокую щель, удачу и магию больших чисел.

Интересно, а это вообще наша история или какой-нибудь параллельный мир? Судя по всему, наша. По крайней мере, никаких расхождений или несоответствий я пока не заметил. Правда и знаю я немного, так, пару-тройку дат, но все пока совпадает. И как мое появление здесь скажется на дальнейшей истории? А мое исчезновение из того времени? Конечно, мои действия здесь с исторической точки зрения исчезающе малы, но все-таки. Вдруг подстрелю кого-то не того? Вопросы, вопросы, а ответов нет. Пока нет, да и вряд ли когда-либо будут.

Бух. От негромкого хлопка задрожали стекла в окнах казармы. И еще раз бух. И снова дребезг. Да это же бомбы! Только далеко. Опять посты ВНОС налет проспали.

– Тревога!

Я с воплем катапультируюсь на пол и начинаю лихорадочно одеваться. Народ еще не проснулся окончательно и только хлопает глазами, пытаясь понять причину беспокойства. Бах! Уже ближе, и еще раз. Бах! Народ кидается к сложенному обмундированию, в проходах сразу становится тесно.

– Тревога! – кричит дневальный по батарее, когда все уже давно на ногах.

Используя свою фору во времени, первым вылетаю из казармы и по ночному морозу рысью на огневую позицию. В небе яркая полная луна и пронзающие ночь сигнальные ракеты. Кто и кому ими сигналит, абсолютно непонятно. Над заречной частью города поднимается зарево, похоже, горит автозавод. Где-то там затявкали малокалиберные зенитки, и небо расцветилось трассерами снарядов. Забухали батареи СЗА. Часть этих батарей, прикрывающая завод «Красное Сормово» и железнодорожный мост, размещены на баржах в заливаемой весной части города. Меня обгоняют более молодые.

– Орудие к бою! – кричу я.

– Батарея к бою! – доносится из-за спины голос Филаткина.

Ствол орудия приходит в движение, но куда стрелять абсолютно непонятно. В Брянске мы получали хоть какое-то целеуказание от прожекторно-звуковых станций, здесь их нет. Прибежавший комбат пытается поставить завесу на подходе к ГАЗу с запада. Ночное небо пятнают разрывы наших снарядов. Получается завеса плохо, организовать стрельбу удается не сразу, а когда наш огонь становится более или менее упорядоченным, раздается: