— Н-да… обстоятельства зачастую выше наших возможностей им противостоять, — изрёк он философски, выпуская в небо колечки дыма.

— Насколько помню, ты не собирался сюда возвращаться.

— Мгм, не собирался. Обстоятельства.

Он курил, никак не развивая мысль дальше. Мы всё так же стояли слишком близко друг от друга. Я видела, как плотно сжаты его губы, а вот разглядеть выражение глаз не получилось. Миша смотрел вдаль, как до этого я.

Волны набегали яростнее, разбиваясь о близлежащие валуны. Брызги долетели до нас, слегка намочив ноги. Ветер усилился, пронизывая насквозь.

Он перестал казаться мне тёплым и приветливым, а ведь почти ничего не изменилось.

Да, зашло солнце.

Да, ночь вступила в свои права, и стало немного прохладнее, но не север же.

Тем более я всё так же тепло одета. А ощущение, словно ветер проникает в душу, унося последние остатки тепла, едва тлеющие там.

Или, может, это я внутри заиндевела от равнодушия рядом стоящего мужчины? Скорее всего, именно так. Я настолько уже устала от безразличия близких мне людей, что холодность человека, которого продолжала любить, несмотря на причинённую ранее боль, стала последней каплей.

 — А что здесь делаешь ты? Уже поздно… семья не потеряет? — Последние слова произнесла едва различимым шёпотом, но Миша услышал.

— Не потеряют, — жёсткая усмешка исказила его губы, — не переживай.

Миша сделал последнюю затяжку, и окурок улетел в сторону, рассыпаясь мелкими искрами, ударившись о камень.

Мы, окутанные ночью, продолжали стоять друг напротив друга. У наших ног ласково плескалось море, а в душе бушевал настоящий ураган.

Я не выдержала этого эмоционального напряжения. Подушки пальцев покалывало от желания коснуться родного лица. И я позволила себе маленькую вольность, точно зная, что ночь всё стерпит, скроет мою слабость.

До меня долетел его резкий, короткий шипящий выдох сквозь сжатые губы, но это не остановило, а скорее подстегнуло продолжить. Шелковистость волос. Неожиданно мягкая борода. Привстав на носочки, чтобы дотянуться до виска, по памяти провела пальцами по линии шрамов. Миша перехватил мою ладонь, но не отпустил, согревая своим дыханием.

— Ты счастлив? — Этот вопрос меня мучил с момента нашей первой встречи.

— А ты? — тут же вернул он. — Скажи, ты сама-то счастлива? Это именно то, чего ты так хотела добиться?

— Нет, я мечтала о другом.

— Тогда к чему вопрос? — Он медленно разжал пальцы, выпуская мою руку.

— Хотела услышать правду.

— Правда, Наташа, у каждого своя.

С этим утверждением было сложно поспорить. Я и не стала этого делать. На самом деле у нас с ним разная правда. Что-либо объяснять уже было слишком поздно. У него семья. А я… а я теперь одна.

Постояв ещё немного, обошла Александрова и направилась в сторону дома.

— И что дальше? — прилетело мне в спину, заставив остановиться. — Тамара сказала, что ты и есть тот самый покупатель на часть дома.

— Теперь уже, наверное, нет, — ответила, возобновив свой путь.

Миша догнал меня в несколько шагов, придержав за локоть.

— Уже поздно. Я отвезу.

— Не стоит. Я большая девочка и…

— Вот именно, что большая. Неприятности тоже можешь найти немаленькие на свои вторые девяносто.

— Спасибо за заботу, Миш, — я аккуратно высвободила локоть из его захвата, — но не стоит. Я больше не твоя забота, как и мои вторые девяносто.

Но уйти Александров мне не дал. Резко дёрнул, разворачивая и буквально впечатывая в своё тело.

— Ты издеваешься?! — Его голос вибрировал, срываясь от едва сдерживаемых эмоций. Но меня это заставило улыбнуться, что я открыто и сделала. Искренне порадовала его злость. Лучше уж она, чем холод и безразличие.