Джон низко склонил голову над бараньей котлетой, оставляя свое мнение при себе. Когда кто-то произнес тост за короля, Традескант вскочил на ноги так же быстро, как и все прочие. Он не чувствовал ни малейшего желания рассказывать о накрашенных женщинах и накрашенных юношах при дворе, кроме того, никто из работников Роберта Сесила никогда не стал бы в общественном месте выражать опасные политические взгляды.

– А мне все равно, пусть у нас вообще не будет парламента! – воскликнул кто-то. – Что они для меня сделали? Если король Яков, Господи благослови, может обходиться без парламента, то и я смогу.

Традескант подумал о своем хозяине, чей девиз был «Дела, а не принципы»; Сесил верил, что монарх может добиться подчинения только через комбинацию кнута и пряника. Джон потрогал наудачу каштаны в кармане жилета, покинул комнату и отправился в свою пустую кровать.

В Меофем он прибыл днем и едва не въехал во двор семейства Дэй, прежде чем сообразил, что искать Элизабет надо в ее новом доме – в их новом доме. Джон отправился назад по грязной деревенской улице и свернул к заднему двору маленького дома, где были коновязь и место для лошади. Он спешился, снял седло и уздечку и пустил животное пастись. Лошадь подняла голову и заржала, почуяв незнакомое место. Традескант посмотрел вверх и в окне второго этажа увидел Элизабет, выглянувшую на шум.

Когда он приблизился к калитке заднего двора, то услышал, как она стучит башмаками, сбегая по деревянной лестнице. Задняя дверь распахнулась, и Элизабет вылетела мужу навстречу. Внезапно вспомнив о чувстве собственного достоинства, она резко затормозила и остановилась.

– Ах! Господин Традескант, – начала она. – Я бы зарезала цыпленка, если бы знала о вашем приезде… о твоем приезде.

Джон сделал шаг вперед, взял супругу за руки и поцеловал в лоб, формально, как всегда.

– Я не был уверен, когда приеду, – сообщил он. – Дорога оказалась лучше, чем я ожидал.

– Ты из Теобальдса?

– Да, я отправился в путь позавчера.

– У тебя все в порядке?

– Да.

Он внимательно посмотрел на Элизабет и увидел, что ее обычно бледное лицо было розовым и улыбающимся.

– Ты выглядишь замечательно… жена.

– У меня все хорошо, – ответила Элизабет, украдкой взглянув на него из-под строгого белого чепца. – И я очень счастлива, что ты здесь. Дни тянутся так долго.

– Почему? – спросил Джон. – Мне кажется, тебе есть чем заняться, ведь ты наконец-то в собственном доме.

– Но ведь я привыкла вести дом в деревне, – возразила Элизабет. – Следила за кладовкой, стирала, чинила одежду, кормила всю семью и рабочих, заботилась об их здоровье, ухаживала за огородом. А здесь всего-то забот, что навести порядок в двух спальнях, на кухне и в гостиной. Мне тут просто нечего делать.

– Ого! – искренне удивился Джон. – Я даже не подумал.

– Но я развела небольшой садик, – робко продолжала Элизабет. – Надеюсь, тебе понравится.

Она показала на ровный участок перед задней дверью. На земле с помощью колышков и веревочек был огорожен квадрат, внутри которого по-змеиному извивались контуры лабиринта.

– Я собиралась выложить все мелом и кремнем, чтобы получился черно-белый рисунок, – пояснила Элизабет. – Боюсь, если взять что-нибудь мягче камешков, цыплята дорожки не пощадят.

– Цыплят нельзя пускать в регулярный сад, – решительно заявил Джон.

Его жена фыркнула от смеха. Он посмотрел вниз и, к своему изумлению, снова обнаружил розовую счастливую мордашку.

– Ну, цыплята нам необходимы, это яйца и обед, – промолвила она. – Поэтому придется тебе поломать голову, как их отвадить от сада.