Я не могла потянуться к Анвару, цепи все еще мешали мне действовать открыто. Зато Арван был волен в действиях. Но отчего-то не торопился дотронуться открытой ладонью, так и застыв в воздухе, буквально в пяти сантиметрах от меня.

Я перевела осторожный взгляд от руки на потемневшие голубые глаза. Нервно сглотнула, прикусив губу. В них плескалось желание и любопытство. Сердце замерло и застучало с бешеным ритмом. От столь пристального внимания тело мигом отреагировало миллионами колючих мурашек.

— Ты замерзла, — обратил внимание Анвар, полностью переключая нарастающую ярость на виновника. Альфа привстал, развернулся к господину Ригги под характерный хруст снега и утром зарычал.

Как самый настоящий зверь.

Я вся сжалась и с опаской посмотрела на надзирателя, коего закрывала широкая и могучая мужская спина. Так, что я могла видеть только его лицо.

Уж не знаю, какой там был взгляд у властного незнакомца, но лицо халатного монстра побледнело и вытянулось. Он замотал головой и отступил назад, с опаской озираясь на подчиненных, словно искал в них поддержку.

— Это… это невозможно, Альфа Анвар… укушенные не могут замерзать на морозе, ведь у них есть устойчивость к низким температурам… — залепетал надзиратель, не сводя умоляющего взгляда с Анвара.

Я в противовес словам Ригги начала стучать зубами и дрожать так, что цепи на мне ходили ходуном. Когда Анвар был рядом, я еще могла как-то держаться и отогреваться с помощью исходившего от него тепла, но теперь мороз и метель медленно убивали, захватывая постепенно конечности в смертельный плен холода.

— Невозможно?! — прорычал Анвар, схватив Ригги за воротник одной рукой. — Тогда что с ней происходит? Как это называется?

Альфа поднял надзирателя над землей и начал трясти, словно тряпичную куклу.

— Простите… простите… мой господин… прости… те… — шептал в ужасе Ригги, даже не сдерживая потока слез.

Я старательно держала глаза открытыми, но организм решительно подводил меня сегодня. Постепенно терялась ниточка с реальностью, глаза застилала черная пелена, покрывая веки пушистым снегом.

— Образец номер тринадцать теряет сознание! — закричал Василий, когда я беспомощно упала на бок, даже не ощутив при этом боли.

Дальше я ничего не слышала. Вокруг меня определенно были голоса, но словно за куполом. Они летали беспокойным роем и не достигали ушей, спокойно утаскивая меня на попеченье Морфею.

— Грейся, — прошептал кто-то, даруя мне невиданную легкость.

Тело окутало долгожданным теплом. Каждую мышцу начало покалывать, и я зашипела от сиюминутной боли. Чувствительность постепенно возвращалась, позволяя мне окунуться в коктейль эмоций: боль в спине от кнута, истерзанные участки кожи от цепей, общая усталость и тяжесть в мышцах. Я поморщилась и еле слышно застонала.

— Тише-тише, — говорил заботливый, бархатный голос.

После мужские шершавые ладони принялись растирать плечи, спускаясь к рукам, плавно перетекая на бедра. Сердце испуганно скакнуло к горлу. Я вся сжалась от ожидания, боясь даже предпринимать попыток снова двигаться.

Мало ли, куда я попала… и что они со мной сделали… Или сделают, когда приду в себя. Во рту разлилась горечь огорчения и собственной беспомощности, на глаза навернулись слезы.

— А плакать не надо, — со смешком сказал мужской голос и даже заботливо провел пальчиком под ресничками.

Я распахнула глаза и ойкнула. Картинка была размытая и отказывалась восстанавливаться. Я прищурилась, несколько раз моргнула, но реальность была беспощадна. Зрение не возвращалось.