Я знаю, почему так произошло. Пришлось представлять то, чего нет, забываться в грезах о самой желанной женщине. Потому что настоящей Луны из моих фантазий больше нет.

- Грубое вонючее животное, - выплевывает женщина и захлопывает за собой дверь.

5. Глава 5. Важнейший разговор

Луна

Барт смотрит на меня испуганно, упираясь руками в стол и выругавшись, отходит немного в сторону. Зарывается пальцами в волосы и нервно облизывает пересохшие губы, как будто воды в организме одним махом станет на пару литров меньше.

- Да ты с ума сошла, Луна! - восклицает он, вернувшись к столу и вновь стискивая пальцами его край. – И кто папаша?!

- Не знаю, тут два варианта, - говорю тихо.

Я не знаю точно, кто отец. Нечем тут гордиться.

- Ну ни хрена ж себе! – говорит Барт то ли с восхищением, то ли с ужасом. – Два самых влиятельных холостяка планеты – предполагаемые папочки. И если это девочка, хотел бы я посмотреть, как Геррук играет с ней в куколок!

Не сдерживаясь Барт принимается хохотать во всю глотку.

- Это все просто мои догадки, я не уверена на все сто, поэтому и прошу тест. Не говори никому.

- Будет тебе тест! Но если все подтвердится… времени у нас мало – пока не начнет расти живот.

Через полчаса тест все-таки оказывается у меня в руках и закрывшись в туалете, я долго дышу, прижавшись спиной к двери.

И еще через двадцать минут, сидя на крышке унитаза и сжимая в пальцах результат я не сдерживаю слез.

- Моя малышка, все-таки ты маме снилась.

Кто твой папа, мое солнышко? Как бы мне хотелось, чтобы и папа узнал о тебе…

Из-за жалости к моей малышке, которая уже сейчас, даже будучи еще не рожденной стала врагом целой планеты, не могу сдержать слез.

Полукровка от двух высших рас. Такое вообще бывает? Чьи гены в ней возобладают?

- Луна, ты в порядке? – стучится Барт, - твой сын волнуется.

- Да, я уже выхожу, - быстро вытирая рукавом мокрые глаза, отвечаю.

Взглядом сразу нахожу Ноама, он сидит на стуле и с тревогой вглядывается в дверь туалета, пытаясь дождаться, когда я выйду.

Маленький еще, не достает со стула ногами до пола, но выражение лица взволнованное и одновременно серьезное, какое не часто встретишь у ребенка.

- Ноам, нам нужно поговорить, - присаживаюсь рядом на корточки и говорю с ним на земном языке.

- Слушаю тебя, мама, - со всей серьезностью отвечает он.

- У тебя будет сестренка, - выпаливаю одним махом под оглушительный грохот сердца.

Глаза Ноама округляются, он хватается за мою руку, как за спасательный круг, будто я сейчас выйду за дверь и больше не вернусь.

- Нет, - выдыхает он испуганно и мотает головой, - я не хочу сестру.

- Почему? – расстроенно спрашиваю я. – Она подрастет, и вы сможете играть вместе, ты станешь прекрасным старшим братом. Сможешь ее защищать.

- Не хочу! Ни за что! Ты будешь все время с ней и вообще обо мне забудешь! – клещом вцепившись в мою руку, тараторит он сердито.

- Этого никогда не будет, Ноам, - успокаиваю его, накрывая рукой маленькую ладошку, - я никогда не стану любить тебя меньше что бы ни случилось.

- Я не хочу, мама, скажи ей пусть не рождается!

- Ноам! Что ты такое говоришь? Ты полюбишь ее, вот увидишь, просто взглянешь на свою сестру, когда она родится и сразу поймешь, как ошибался.

Ноам вздыхает и отводит взгляд, кажется, что он вот-вот расплачется.

- Есть еще кое-что, мне нужно помочь кое-кому, кого я люблю, - говорю хрипло, уже зная, как сын отреагирует, - поэтому ты останешься здесь, в безопасности. Мы будем говорить вечером каждый день по связи.

- Почему ты не возьмешь меня с собой? – всхлипывает он.