В глубине души он осознавал, что Величайший не просто так требовал от него оставаться в стороне. Но он также быстро сообразил, что его маленькая рыжеволосая девочка подвергалась еще более страшной опасности, чем быть случайно изнасилованной дикарями или даже убитой. Ее могли увезти на Октианию, чтобы годами экспериментировать с телом, убивая психику наркотическими препаратами.

Стоило ему все это понять, как последние сполохи здравого смысла и уважения к Величайшему угасли в разуме Тхорна. Сознавать, что его жена в руках октианцев, и ничего не делать было для него невыносимо, хотя он и понимал, что Сезар контролирует ситуацию. Но всегда есть опасность, что что-то пойдет не так, размышлял он. И даже Величайшему случается совершать ошибки.

Впервые в жизни не видя иного выхода, как дважды за короткий срок пойти на преступление, Тхорн чувствовал себя так, словно состарился разом на сто лет – из оставшихся ему максимум ста пятидесяти. Но в то же время он ощутил небывалую легкость и решимость. А сознание его, как никогда ясное, подсказало, что в одиночку даже ему с такой миссией не справиться. И он обратился за помощью к лучшему другу.

- Я возьму всю ответственность на себя, но… все равно не могу гарантировать, что Сезар тебя не накажет, - честно сказал он, испытывая легкое чувство вины. Но все же он знал, что сделал бы для Дейке то же самое, и не сомневался в его верности.

- Не стоит об этом, - качнул головой его капитан, внимательно выслушав. – Мы должны делать то, что должны, и все. Об остальном пусть думают философы.

Тхорн молча посмотрел на друга. Ему хотелось сказать Дейке так много, но он даже слов не мог подобрать, которые подходили бы в данной ситуации. Он испытывал бесконечную благодарность. В самой страшной ситуации ему так легко было смотреть вперед, имея такого друга по правую руку от себя.
Дейке, тем временем, уже развернул полную карту материка на терминале.

Найти место было делом техники, нескольких часов – и удачи. На местности обнаружились всего три точки, безусловно, удобных для посадки корабля октианцев. Рядом с одним не нашлось жилых поселений, между двумя прочими они выбрали почти наугад. Но в тот момент Тхорн ощущал уверенность, граничащую с каким-то мистическим чувством. Поэт назвал бы эту уверенность вдохновением, бизнесмен – чутьем, мудрец – опытом. Но Тхорн был военным. А военные не склонны долго размышлять о своих чувствах и давать им названия.

Поэтому они с Дейке действовали, не тратя времени. И, вооружившись по максимуму, отправились туда, где рассчитывали найти Асхелеку – почти сутки в стремительном полете, с несколькими привалами. Жесточайший расход сил, но Тхорн почти не чувствовал напряжения от прилива адреналина. Их блицкриг был обречен на удачу в силу эффекта неожиданности: их появления не ждали ни октианцы, почти не охранявшие поселок, ни горианские военные, наблюдавшие за лениво действующими октианцами.

На глазах у изумленных обеих сторон Тхорн с Дейке вломились в поселок, распугали всех шаггитерианцев, арестовали двух октианок, просканировали их, а затем поспешили за Асхелекой. Все это было проделано менее чем за полчаса – и их никто не задержал, поскольку горианцы просто не успели получить указаний от руководства, что с ними делать. 

Проблема горианской армии усугублялась также тем, что статус офицеров, которые могли бы арестовать Тхорна и Дейке, был намного ниже, чем у дерзких нарушителей, не говоря уж о боевых навыках.  В результате свидетели их преступления и срыва операции командования просто боялись связываться с двумя безумцами и изо всех сил медлили, ожидая появления Сезара.