2. Глава 2. Мёртвый вокзал

Стоило мне подойти к товарищам, как Кузьмич взволновано напал с расспросами:

– Чё там у вас случилось и где картавый?! Мы слышали стрельбу, но, исполняя ваши указания, сидели тут, не рыпаясь. У меня от волнения даже бухло не лезет! Скажи, что с картавым всё нормально.

– С Артёмом всё нормально. Он не пальцем делан, и сейчас водит этих чертей кругами по лесу. А теперь, дай мне что-нибудь горячительного хлебнуть, раз тебе не лезет, то мне в жилу пойдёт. Нужно немного согреться и расслабиться, а то нервы натянуты, как струны у гитары.

– Каких еще чертей? Рассказывай давай, а то мы не знаем, что и думать после того, как вы уехали и началась пальба.

– Наши подозрения были не напрасны, эта красавица была приманкой для доверчивых путников, оказавшихся на этой дороге. А дальше к делу подключались её дружки, которые вместе с этой тварью обожают охоту, только вместо дичи предпочитают людей. Вот они и открыли стрельбу по нам с Артёмом, когда мы увидели приближающиеся машины и побежали в лесопосадку. Нам повезло, вовремя встали на лыжи и дали дёру. Если бы прощелкали хлебалом ещё немного, то вряд ли мы бы увиделись, по крайне мере, в людском обличии точно.

– Вот мрази, да я их голыми руками порву! С картавым точно всё нормально?

– Кузьмич, сколько тебе надо раз сказать, чтобы ты понял? Да, с ним всё нормально, он на ходу придумал хороший план, благодаря которому я сейчас тут, а преследователи будут бегать за ним по лесу, думая, что гоняют нас двоих.

– Прям камень с души упал. Тогда чего мы ждём? Поехали быстрее спасать картавого и мочить этих упырей!

Было видно, что все действительно сильно переживали, сидя тут и пребывая в полном неведении о происходящем. А Кузьмич, так вообще, был на взводе, бегал туда-сюда и размахивал руками, находясь на грани нервного срыва. Говорю ему:

– Не мельтеши перед глазами и дай, наконец, что-нибудь хлебнуть. Спасать, безусловно, поедем, но не прямо сейчас, сломя голову, а не спеша и следуя чёткому плану, который, кстати, разработал твой друг и просил соблюдать. Особенно он заострил внимание на том, чтобы соблюдал его ты!

Польщённый тем, что даже в такой ситуации его лучший друг выделил его из всех, Кузьмич, наконец, расслабился, и на его лице появилась улыбка. Извлекая флягу из-за пазухи, он проговорил:

– Дайка я угадаю, картавый про меня сказал что-то нехорошее и матом?

– Не угадал, он просто попросил именно тебе повторить раза три, а лучше пять, чтобы чётко следовал плану. Сказал, что другие и с первого раза это поймут, а ты — точно нет.

Кузьмич широко заулыбался, позабыв о том, что всего минуту назад рассказывал, что ему от волнения даже выпивать не хочется, присосался к фляжке, которую достал, вроде как, для меня. Сделав три мощных глотка, вытер рот рукавом и, блаженно крякнув, произнёс тост:

– За тебя, картавый, чтобы у тебя всё получилось, а мы будем следовать твоему плану.

– В его плане не было пункта о том, что ты нагло пьёшь алкоголь, который вроде бы предназначался для меня. – говорю Кузьмичу, который сразу стал веселым и жизнерадостным, как только понял, что его друг в порядке, и отнимаю у него флягу. Делаю пару больших глотков, и у меня перехватывает дыхание, глаза начинают лезть на лоб.

Не знаю, чем он руководствуется, каждый раз наполняя фляжки разными напитками. В этот раз его душа, видать, тосковала по самогону, причем очень ядрёному. После двух глотков я еле смог вздохнуть, а внутренности жгло как огнём. Уверен, это презент от бабули, выгнанный для личного пользования, с любовью. Кузьмич, внимательно наблюдая за мной, начинает смеяться, вынув из кармана мятный леденец, протягивает его мне, говоря: