Выйдя во двор, в углу участка я обнаружил целую груду мелких костей. К счастью, человеческих среди них не было. А те, что были, принадлежали собакам, кошкам, голубям и вроде даже пара крысиных скелетов валялась среди обглоданных останков. Голод не тетка: если сильно прижмёт, можно даже ремень кожаный сожрать.

Но тут, скорее, дело было в страхе выбираться далеко от жилища в поисках нормального пропитания. А может, банальная лень, благодаря которой люди раньше довольствовались баклажкой дешёвого пива в день и не стремились к лучшей жизни. Сейчас, конечно, многое поменялось, но лень никуда не делась. Просто обрела другие черты, и теперь такие вот счастливчики, пережившие настоящий ад, жрали голубей и крыс и не предпринимали попыток как-то улучшить свою положение.

Но кто я такой, чтобы осуждать их? Я сам никогда не был праведником, а эти люди жили так, как им хотелось, и не причиняли никому вреда. Поэтому не заслуживали того, что с ними сотворили сектанты. С этими грустными мыслями я вернулся в дом.

Раненому в это время смыли кровь с лица, и теперь поили его, придерживая фляжку с водой у рта. Тела сектантов перетащили в другую комнату, накидав сверху на лужи крови на полу всякие тряпки.

Увидев меня, жена печально проговорила:

– Мы не сможем ему помочь, он потерял много крови, к тому же ему вырвали глаза. Но, прежде чем лишить его зрения, эти твари заставляли его наблюдать за тем, как страдает его подруга, которую они поочередно насиловали и резали ножами на протяжении нескольких часов. Поэтому он теперь просит только об одном — умоляет убить его.

Выслушав её, я тяжело вздохнул и ответил:

– Я его прекрасно понимаю, но убить его у меня не поднимется рука.

Услышав мои слова, изувеченный сектантами мужчина перестал пить воду. Когда от его губ убрали флягу, он тихим, едва слышимым, голосом выдавил:

– Не тратьте на меня своё время. Просто дайте мне нож, я всё сделаю сам. Только умоляю, пусть это будет мой нож, который лежит на кухонном столе, а не один из тех, которые были у этих ублюдков.

С трудом проговорил он, в комнате наступила зловещая тишина. Как ни странно, первым скинул с себя оцепенение Берсерк. Взяв со стола тонкий кухонный нож, который в его здоровенной лапе смотрелся как игрушечный, он аккуратно вложил его в руку изуродованного мужчины. Тот, почувствовав рукоятку ножа в своей ладони, крепко сжал её и раздвинул разбитые губы в страшной улыбке, обнажая обломки зубов.

Свободной левой рукой, он принялся шарить по своему лицу, пока не нащупал пустую правую глазницу, затем дрожащей рукой поднёс к ней нож и, сделав глубокий вдох, вогнал его в окровавленную пустую глазницу по самую ручку.

Все стояли, как загипнотизированные, смотря на синюю пластиковую рукоятку ножа, которая торчала из глаза оборвавшего свою струну жизни человека. Кузьмич, приобняв Ведьму за плечи, развернул её лицом к выходу и сообщил:

– Нет времени на скорбь, нам нужно за светлое время суток добраться до бандитского логова и изучить его. К тому же, пока мы тут без толку торчим, сюда могут направляться сектанты с подкреплением, чтобы отомстить за своих единоверцев. Я бы очень не хотел оказаться на месте этих бедолаг.

Он кивнул на изувеченные тела на кровати и, легонько подталкивая Ведьму в спину, двинулся вместе с ней к выходу из дома. Старый алкоголик часто нёс несусветную чушь, но сейчас он был прав. Все молча последовали за ним. Ни у кого даже не возникло мысли обыскивать этот дом в поисках полезных вещей. Слишком всё в нем выглядело неопрятно и вызывало отвращение, даже без учёта кровавой драмы, невольными свидетелями которой мы стали.