– Нахрена тогда пить? Чтобы хмель выгонять таким извращенным способом?

Француз, подхватив свой автомат и вещи, молча, прошел мимо меня, направляясь в сторону бани.

– Что с ним не так? – спросил я, заметив паршивое настроение Армана.

Киаран махнул рукой.

– Пройдет.

– Ну а все же?

– Этот гад решил уйти на Большую землю.

– Что? Француз за периметр? – я даже опешил, но все же спросил на всякий случай. – Навсегда?

– Спросим, когда отрезвеет.

– Да ну, бред.

Я не мог поверить, что когда-нибудь кто-то из нас покинет группу и уйдет на Большую землю. Нет, это конечно дело каждого, я и сам однажды думал осесть в поселке с Виолеттой и заняться, к примеру, знахарским делом. Конечно знахарь из меня никакой, только по записям в тетради могу помочь и то не всем. Но надо было все-таки рискнуть, вместо того чтобы тащиться с Аспидом на Черную землю, и Виолетта тогда осталась бы живой. Хотя кого я обманываю, не смогу я уже сидеть на одном месте…

Настроение пропало окончательно, но я все равно не верил в то, что Француз уйдет из группы. Что он там будет делать? Скучать по прошлой жизни?

Мы вернулись со Снайпером в баню и я, не говоря никому ни слова, завалился на лавку спать. До рассвета еще было пару часов.

* * *

– Дакота проснись, – услышал я сквозь дрему голос Вожака. – Вставай, пойдешь со мной к Кабану.

– Возьми Стрелка, – недовольно пробурчал я, не открывая глаз.

– Стрелок спит, – Дилан толкнул меня в бок.

– А я что, по-твоему, делаю? – его ответ возмутил меня до предела. С трудом приняв сидячее положение, я все еще чувствовал каждой клеткой своего тела жесткие доски лавки.

– Да не ори ты, не смог я его разбудить. Пить надо меньше!

– Себе на лбу напиши, чтобы не забыл, – огрызнулся я и, встав с лавки, подошел к зеркалу, висящему на стене. В прошлый наш приход, оно было целым, теперь же длинная трещина шла через всю середину. И опять, словно прочитав мои мысли, Тревор расположившись за столом с кружкой чая в руке, пояснил:

– Мич поругался с Филином и метнул пустой бутылкой в него, промазал, попал в зеркало. Шмель их потом разнимал. Обещали принести новое как пойдут в наши края.

Мич, Шмель и Филин – старые матерые контрабандисты, прожившие в Зоне всю свою сознательную жизнь. Их знали все, и мне тоже нравилось общаться с ними, жалко, что встречались не часто.

– Если обещали, значит, принесут, – сказал Вожак и вышел из предбанника.

Набросив на голову капюшон, я налил в кружку воды и выпил залпом. Взяв автомат, побрел следом за Вожаком. Парни наши спали в пристройке для просушки белья, туда от бани поступало тепло, и места было достаточно.

Солнце уже поднялось, но пригревало слабо, туман рассеялся. Всю дорогу пока шли по поселку молчали. Добравшись до бара Кабана, поднялись на крыльцо и вошли внутрь. Зал был пуст, если не считать Нейта сидящего за барной стойкой с газетой в одной руке и с сигаретой в другой.

– Что пишут? – спросил Вожак, садясь у стойки.

– Всякую хрень про нас. Живем не там и не так как все нормальные люди на Большой земле. Грозятся ввести новые электронные пропуска в Зону, на них будет вся информация о человеке и даже фотография. Хотят таким образом выявить, сколько бродяг живет на Мертвой земле. Каждый житель Зоны будет обязан получить пропуск. Как думаете, их станут все равно подделывать?

– Электронный, говоришь? – переспросил Вожак, задумавшись. – Даже не знаю, смогут ли. Хотя ничего у военных не выйдет, Инграмовцы не согласятся давать о себе информацию и клеить свои рожи на их пропуска. Вся статистика полетит к чертовой матери, ведь в Городских развалинах население намного больше, чем во всех других поселках.