– Езжай, – сказал Джамалудин. – Та м как раз сейчас ребята с «калашами» на «Жигулях» ездят. Твой «Мерс» им пригодится.

Что же касается двух братьев Заура, Магомед-Гусейна и Магомед-Расула, то Магомед-Расул оказался в больнице с инфарктом, а Магомед-Гусейна отправили за ним присматривать, потому что было известно, что это хорошие люди, но проку от них немного.

Через три дня после приезда Джамалудина чеченец по имени Анди выходил от своей любовницы, когда возле него затормозила машина, и выскочившие из нее тени сунули Анди в мешок, а мешок – в багажник.

Его привезли в лес, и когда мешок с головы Анди сняли, он увидел, что стоит на мягком, засыпанном листьями склоне, а рядом стоят Джамалудин и еще три человека с автоматами. Джамалудин бросил чеченцу лопату и сказал:

– Копай.

Чеченец выкопал в земле яму в половину своего роста, и пока он копал, ему чудилось, что ветви в лесу читают над ним похоронную молитву. Когда могила была готова, Джамалудин спросил:

– Где мой брат?

– Не знаю, – ответил Анди.

Джамалудин приставил ствол к мизинцу чеченца и выстрелил.

– Где мой брат? – повторил вопрос Джамалудин.

– Я не знаю, – закричал чеченец, – меня уже таскали в ментовку, все ваши думают на меня, но я клянусь, что я пальцем его не трогал!

Джамалудин выстрелил снова и отшиб ему безымянный палец.

– У тебя еще восемнадцать пальцев, – сказал аварец.

Чеченец заплакал и сказал:

– Я отдам тебе весь мой бизнес и перепишу на тебя две мои квартиры, но я клянусь Аллахом, Джамалудин, я не трогал твоего брата и никому его не продавал!

Джамалудин достаточно долго воевал, чтобы понять, что пленник не врет. Поэтому чеченца перевязали и отвезли в родное село Кемировых, чтобы он исполнил свое обещание.

Вот прошло еще три дня, и Джамалудин Кемиров уехал в Чечню. В доме, куда он приехал, его уже ждали. Возле дома толклись «Нивы» и джипы, а возле джипов стояли люди с густыми, как ельник, бородами.

Во дворе дома за дощатым столом сидели пять или шесть очень известных командиров, и Джамалудин по-дружески обнялся с Арзо Хаджиевым и еще с одним человеком, с которым он воевал в Абхазии.

– У меня украли брата, – сказал Джамалудин, – тот, кто это сделал, пошел против шариата. Разве он украл русского или еврея? Он наследил в собственном доме, считайте, что он украл брата Арзо.

Полевые командиры поглядели на Арзо. То т помолчал и сказал:

– Мы воевали вместе, и если бы не ты, меня бы похоронили у детского садика в Гаграх. Но когда мы взяли Гагры, получилось, что мы сделали это для Москвы. Скажи, будешь ли ты воевать против России?

– Сначала отдайте Заура, а потом будем разговаривать, – ответил Джамалудин.

– Что ж, – сказал Арзо, – люди, которые украли Заура, сделали работу, а за всякую работу полагается платить. Договаривайся сам об оплате, сюйли.[2]

– В Гудауте ты не звал меня «сюйли», – сказал Джамалудин. – Тогда ты звал меня «брат».

– Кто не говорит «да», говорит «нет», – ответил Арзо. – Тот, кто не воюет против Москвы, мне не брат.

Помолчал и добавил:

– Я и все мои друзья попросим, чтобы все было быстро и хорошо.

На следующий день после возвращения Джамалудина из Чечни в доме Кемировых раздался телефонный звонок. Междугородный оператор сообщила, что их вызывают из Гудермеса, и когда Джамалудин поднял трубку, на том ее конце раздался голос с чеченским акцентом.

– Три миллиона долларов, – сказали по ту сторону трубки.

– Перед тем, как я заплачу деньги, я должен встретиться с моим братом, – ответил Джамалудин, – откуда я знаю, что товар у вас?

– Я пришлю тебе его палец в доказательство, – ответил посредник.