– Это точно ваш человек? – спросил он наконец.

– Да, это он, – вздохнул брат Джон, ведущий священник-администратор на Земле.

Офицер усмехнулся. Экран моргнул, кадр сменился.

– Он?

– Он. – Джон хмуро ткнул пальцем в изображение маленькой одиночной камеры. Там, растянувшись на узкой плоской койке, лежал худой рыжий мужчина. Из одежды на нем были одни только шорты, минимум на два размера меньше, чем требовалось, и почему-то розового цвета.

Мужчина не был юным, на вид лет тридцати с небольшим. Загадкой оставалось, как тридцатилетний мужик в здравом уме и твердой памяти может оказаться в одиночке с недельной щетиной на припухшей физиономии и в дамских шортах веселенькой расцветки. Заключенного мнение окружающих, кажется, заботило не слишком. Он лежал на спине и спал тем сном, которым, если верить поговоркам, спят младенцы и праведники. Впрочем, хоть камера и не фиксировала звук, храпака рыжий, судя по всему, давал совсем не младенческого.

– Он точно член Церкви? – усомнился офицер, пальцы его забегали по клавиатуре. – Вот уж никогда бы не подумал, что ваш брат священник окажется в нашей тюрьме…

– Поверьте мне, – брат Джон нависал рядом мрачнее самой черной тучи. – Это совсем не то, чем мы хотели бы гордиться.

Офицер снова едва заметно улыбнулся:

– Хорошо, давайте посмотрим.

Изображение на экране сменилось текстом.

– Господин Исаак Лимор Фрэнсис Браун, задержан в два часа ночи вблизи озера Парано, в трех километрах к северу от деловой части города, – офицер сделал паузу и вздохнул.

– Ну, продолжайте, – брат Джон зло скрежетнул зубами. – В чем его обвиняют?

– Э, на самом деле, это… – офицер издал странный хрюкающий звук: то ли рвавшийся наружу смех сдержал, то ли чихнуть хотел – со спины не разберешь. – Пилотирование летательного аппарата в нетрезвом состоянии, господин священник-администратор.

– Что? – Джон подался вперед.

Офицер снова захрюкал, причем нервно и часто, из-за чего у священника отпали последние сомнения. От злости потемнело в глазах. Вот ведь! Смешно ему.

– Пилотирование летательного аппарата? – пробормотал Джон. – Это еще что такое? Дайте посмотреть. – Он наклонился, отстранив молодого насмешника от монитора, и принялся сам читать текст. – Где он взял этот аппарат? – сквозь зубы процедил священник, ни к кому не обращаясь, но офицер принял вопрос на свой счет.

– Не могу знать, сэр. Но когда его задержал один из наших патрулей, он был явно пьян и… – офицер снова замялся.

– Что еще?

– Хотите посмотреть видеозапись? – предложил офицер.

Священник кивнул, пальцы молодого весельчака застучали по клавишам. Через мгновение экран потемнел и появилось изображение. Был пятничный вечер, и в ресторане, где стояла камера, царило оживление. Люди болтали, смеялись, пили. Среди них, спотыкаясь, ходил человек, тот самый, что теперь лежал в розовых шортах в камере номер 32. Мужчина был одет в черный костюм, какие носили лишь члены Церкви Света, и был при этом в стельку пьян.

– Исаак… – прошипел священник, когда увидел, как молодой человек направился в сторону двух молоденьких девушек. То, что происходило дальше, священник-администратор постыдился бы описать словами даже на исповеди.

Зато теперь стало ясно, как на его пьяном собрате оказались розовые дамские шортики.

Брат Джон молча смотрел на экран, и на его лице ужас сменялся злостью, злость – стыдом, а стыд – новым приступом непонимания, ужаса и праведного гнева. Офицер стоял рядом и откровенно забавлялся. Когда зафиксированные несколькими камерами безобразия закончились, священнику-администратору показалось, что у него прибавилось седых волос. И немало.