Она замолчала.

– С грядок, – сказал король. – Они ведь растут на г-грядках, Традескант?

– Да, ваше величество, – сказал Джон. – Мой отец научился выращивать вкусные и спелые дыни, когда работал на сэра Генри Вуттона в Кентербери, и научил меня. Здесь я смогу выращивать для вас дыни и все виды фруктов.

– И красивые цветы, – добавила королева. – Белые и голубые цветы в регулярном саду.

Джон поклонился в знак согласия, стараясь спрятать лицо. Белые и голубые цветы были цвета Девы Марии. Королева просила сделать ей католический сад, когда город был на грани восстания, почти что в самом Лондоне.

– Нам нужно обзавестись местом, где мы сможем укрыться в эти смутные времена, – сказал король. – Маленький потаенный сад, Традескант. Место, где мы могли бы б-быть самими собой.

Королева, аккуратно подбирая шелковые юбки, чтобы не запачкаться о мокрую землю, отошла в сторонку, чтобы осмотреть заброшенный ручей.

– Я понимаю, – сказал Джон. – Ваше величество, вы собираетесь жить здесь только летом? Мне бы нужно это знать. Если вас здесь не будет осенью, значит мне не нужно будет высаживать растения для этого времени года.

– Да, – сказал король, – это будет летний д-дворец.

Джон кивнул в ожидании последующих распоряжений.

– Мне будет приятно подарить ей с-симпатичный небольшой домик, который принадлежал бы только ей, – сказал король, наблюдая за королевой, стоявшей на дальнем конце маленький террасы. – Мне предстоит заняться очень важным делом – я должен защитить корону от необузданных и порочных людей, которые рады были бы свергнуть меня. Я должен защитить корону от левеллеров, с…с-сектантов и индепендентов, которые хотят порвать узы, соединяющие страну воедино. И всем этим должен заниматься я. Только я могу защитить страну от немногих безумцев. Чего бы это мне ни стоило, я должен сделать это.

Джон знал, что нельзя ничего говорить, но в голосе короля звучала такая странная смесь уверенности и откровенной аффектации, что он не мог промолчать.

– Вы уверены, что вам необходимо все это делать? – тихо сказал он. – Я знаком с несколькими сектантами, они очень тихие люди, им ничего не нужно от церкви, только возможность молиться по-своему. И уж совершенно точно, что никто в нашей стране не хочет причинить вред вам, или королеве, или принцам.

Карл выглядел трагично.

– Нет, х-хотят, – просто сказал он. – Они заходят все дальше и дальше, не думая о стране. Они хотят урезать мои права, пока я не превращусь в незначительного принца, вроде как венецианский дож, или в орудие в руках парламента. Они хотят, чтобы власть, которую мне передал отец, а ему передала его тетя, превратилась в ничто. Когда наша страна была по-настоящему великой? При короле Генрихе, королеве Елизавете и моем отце, короле Якове. Но они этого не помнят. Они не хотят помнить. Я должен бороться с ними, как с изменниками. Это в-война не на жизнь, а на смерть.

Королева услышала повышенный голос супруга и поспешила присоединиться к ним.

– В чем дело, муж мой? – спросила она.

Король повернулся к жене, и Традескант был рад, что она подошла, чтобы успокоить короля.

– Я говорил, что эти ненормальные в парламенте не успокоятся, пока не разрушат мою церковь и мою власть.

Джон ждал, что королева утешит его, скажет, что ничего дурного против него не замышляется. Он надеялся, она напомнит королю, что король и королева, которыми он так восхищался, – его отец Яков и его двоюродная бабка Елизавета – всю свою жизнь плели сложные нити компромиссов и добивались соглашения.

Оба они имели дело с сильными парламентами, и оба употребляли всю свою власть, все свое обаяние на то, чтобы обратить споры в свою пользу, разделяя оппозицию и соблазняя своих врагов. И ни тот ни другой не встали бы в оппозицию, силой пытаясь переломить баланс власти в стране. Они выжидали бы, а потом разрушили силы врагов.