– А давай посмотрим – может быть, старый больной преподаватель тоже сможет тебя чем-нибудь удивить? – предложил он.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, наставник. – Моя попытка примирения получилась довольно жалкой.

Генрих меня уже не слушал. Он сосредоточился, глаза у него потеряли фокус. Я попытался сократить расстояние и хорошим ударом прервать то, что он задумал сделать, но успел только дёрнуться. Внезапно накатила дикая боль, и глаза заволокло красной пеленой. Я уже ничего не мог сделать – все силы уходили только на то, чтобы держаться на ногах и не орать.

Постепенно боль ослабла, оставшись лишь болезненным эхом, и я начал приходить в себя. Генрих с интересом наблюдал за мной.

– Неплохо, Арди, – одобрительно заметил он. – Мало кто может при этом удержаться на ногах, да ещё и молчать. Но ты же понимаешь, что в реальном бою ты бы сейчас умер?

– Трудно было не понять, – криво усмехнулся я. – Это было очень доходчиво, наставник. Вот только я не понял, что это было. Расскажете?

– Расскажу, – согласно кивнул Генрих. – Но чтобы другим студентам тоже было понятнее… ладно, девушек сегодня трогать не будем.

Прошло буквально мгновение, и Иван рухнул на колени, подвывая от боли.

– Поднимайся, Сельков, – недовольно сказал Менски. – Арди держался гораздо лучше, а ведь я приложил его сильнее. Итак, студенты – кто-нибудь может сказать, что это было?

– Судя по ощущениям и полному отсутствию травм, это похоже на прямое воздействие на нервный узел, – выдвинул предположение я.

– Прекрасный вывод, Арди, – с удовлетворением сказал Генрих.

– Однако моя мать когда-то объясняла мне, что только целитель способен осуществлять прямое воздействие на организм, – продолжал я. – И даже целителю для этого требуется полный контакт.

– Всё верно, – подтвердил он. – Однако мы не исцеляем, а совсем даже наоборот. Да и вообще, ломать – не строить. Нам всего-то нужно запустить небольшой электрический разряд в нервный узел, а для этого необязательно быть целителем. Непосредственного контакта тоже не нужно, хотя расстояние всё равно должно быть очень маленьким – одна, ну, может быть, две сажени.

– То есть получается, что это абсолютное оружие, пусть только и ближнего боя? Так ведь можно кого угодно вывести из строя.

– Ничего подобного, – усмехнулся Менски. – Абсолютного оружия не существует, Арди. А конкретно воздействие на нервные узлы имеет крайне ограниченное применение. Реально его чаще всего используют для пыток – в качестве оружия оно слабо применимо.

– Расскажите подробнее, наставник, – попросил я.

– Всё очень просто – чтобы проломить естественную защиту организма, нужно иметь волю, намного превосходящую волю объекта. «Намного» – означает действительно намного, то есть против любых Владеющих это практически неприменимо. Разве что против таких, как вы, которые совершенно не умеют защищаться, но где таких найти?

«В Империи», – чуть было не ответил я. Но всё-таки смолчал – кто знает, может быть, от этого их как раз и учат защищаться, так что лучше лишний раз промолчать, чем лишний раз сказать глупость.

– То есть получается, что прямое воздействие на нервные узлы можно применять только на бездарных или на слабых необученных одарённых, – завершил объяснение Менски. – А с такими вы без труда справитесь множеством других способов, причём издалека.

– И зачем тогда нам это изучать? – мрачно спросил Иван. – Мы кого-то пытать будем?

– С чего ты взял, что будешь это изучать, Сельков? – ласково осведомился Генрих. – Ты до таких воздействий даже близко не дорос. Возможно, дорастёшь рангу к пятому – шестому, а пока что научись хотя бы сопротивляться.