– А Дитрих, получается, из вторых? – Альба видела, что эти два аристократа терпеть друг друга не могли.

– Ага. Я удивлен что они не подрались еще.

– Подрались, – заметила Ами. – Просто об этом кроме преподавателей мало кто знает, вроде как на них ментальную печать поставили, чтобы свару не затевать. Я в лечебнице их видела, когда там с магистром Фаве занималась.

– Серьезно? – Свен помрачнел. – Тогда хорошо, что поставили. Но они ее и обойти могут… Мда.

Альба вопросительно смотрела на приятеля.

– Это аристократическая возня, – пояснил вместо рыжего Жан. – Если своего обидели, неважно по какому поводу, значит вступиться надо, иначе в нелояльности могут заподозрить. И если род видный, то хочешь не хочешь – пойдешь даже на тебе самому не нужный конфликт. А если оба рода видные…

– То в свару по уши влезут вообще все аристократы, и не только, в окрестностях, – заметил Свен. – А это будет свалка еще та. Плюс – да, мы маги, и магические преступления разбирает Суд Архимагов всегда. Но есть и Суд Чести, и дуэли тоже есть, даже – в редких случаях – до смерти. И если как магов их к порядку любой магистр призвать может, то в вопросах защиты чести и достоинства даже декан уже не указ, если прям все серьезно будет.

– Сложно это все, – заметила Альба.

Помедлив, она решила осторожно поинтересоваться:

– А ваша семья за кого?

– Мы – потомственные некроманты, – хмыкнул Свен. – В обычное время нам нигде не рады, но как только появляются проблемы с немертвыми, все идут к нам. Так что – ни за кого. Как, кстати, и вообще очень многие маги, и прирожденные, и нет. Иногда это и боком выходит, когда кто-нибудь из вельмож начинает обвинять во всем волшебников, и ни у кого нет власти его заткнуть, но в целом магия и стремление к власти сочетаются плохо. Или магия побеждает, или рождается чудовище вроде того, что в Крате правило. Или еще что-то подобное… В общем, ничего хорошего. Разумеется, я говорю не о тех, кто магии учится просто ради престижа рода и чтобы на балу иллюзиями покрасоваться, а о тех, кто ей по-настоящему владеет. Ладно, вообще о политике можно говорить много, только толку с этого? Давайте этими дурацкими таблицами займемся, я не хочу из-за них без стипендии остаться.

Альба кивнула. Как не болела рука после фехтования – от заданий это не освобождало. К тому же вообще надо было нагонять то, что она не сделала и за прошлую неделю, и раньше.

Большинство преподавателей не знали о случившемся в День Магии. Для всех была версия о том, что она, не рассчитав своих сил на левитацию во время прогулки по городу после бала, получила истощение, и потому всю прошлую неделю занималась только теорией, к практике приступив лишь в субботу, и то сугубо в менталистике и только с самим магистром Теором. Благо, привычного уже прохода по полосе для вламага не было. Из-за дождя они с утра разбирали выступление на первом этапе лиги и анализировали сильные и слабые стороны и своих решений, и решений других команд, которые декан демонстрировала с помощью считывающего и проигрывающего запись артефакта. Альбе это устройство напоминало что-то вроде проектора со звуком, только которому белый экран нужен не был.

Сейчас Пришедшая явно отставала в бытовой в теории и в практике, как в теории почти всего остального кроме вызубренной, кажется, ритуалистики… Да и как сдавать ту же историю Альба не представляла – проходили там то, что, по мнению преподавателя, все должны были выучить в школе. Все… Мда.

Так что оставалось учиться и еще раз учиться. Несмотря на все случившееся после бала необходимость закончить обучение в университете и подтвердить свое право владеть магией никто не отменял. Охотники где-то может и были, но где-то далеко. А сессия приближалась. Альбу, как она поняла, отчислить не могли. Вроде бы. А вдруг попытаются? Да и нужно ли годами студенческую скамью протирать? Точно нет. И потому надо наверстывать все упущенное.